Мартинес не взяла.
– Что там?
– Откройте и увидите.
– Простите, мистер Даль, но я отношусь с легким подозрением к мужчинам, являющимся ко мне домой субботним утром, спрашивающим мое имя и вручающим загадочные коробки.
– Логично, – согласился Даль, улыбнувшись.
Он открыл коробку и вытащил черную полусферу – голографический проектор. Активировал – и над полусферой соткалось изображение женщины, похожей на Саманту Мартинес. Она была в свадебном платье и стояла рядом с человеком, напоминавшим чисто выбритую копию Дженкинса. Даль зафиксировал изображение, позволяя Саманте рассмотреть его.
Она смотрела с минуту, затем пробормотала:
– Не понимаю.
– Да, это трудно понять.
– Вы пририсовали в «Фотошопе» мое лицо к картинке? Как у вас получается? – Она указала на замершее в воздухе изображение. – Это новый гаджет от «Эппл»?
– Если вы про изображение, то нет. Я не изменял его. Что же касается проектора, то он в некотором роде опытный образец.
Даль коснулся поверхности полусферы, и картинка сменилась – на ней Дженкинс и Мартинес счастливо смотрели друг на друга. Спустя пару секунд картинка изменилась снова.
– Не понимаю, – повторила Мартинес.
– Вы – актриса.
– В прошлом. Я снималась пару лет, ничего не добилась и теперь просто учу детей.
– У вас была небольшая роль в «Хрониках „Интрепида“». Вы ее помните?
– Да. Длиною в минуту экранного времени. Мою героиню застрелили.
– Это она. Ее звали Маргарет. Человек рядом с нею – ее муж.
Даль протянул проектор Саманте. Она приняла его, осмотрела снова и поставила на столик невдалеке от двери. Затем повернулась к Далю:
– Вы решили подшутить надо мной?
– Нет. Я не пытаюсь обмануть вас или заставить что-нибудь купить. Я уйду, и больше вы меня не увидите. Я всего лишь передал проектор.
– Не понимаю, – снова повторила Мартинес. – Почему у вас мои фотографии, причем на них я с кем-то, кого даже не знаю?
– Это не мои снимки, а его, – сказал Даль и протянул коробку от проектора. – Возьмите. Там письмо. Думаю, оно объяснит лучше, чем я.
Саманта вынула из коробки сложенный лист, исписанный густо и плотно.
– Это от него?
– Да.
– А почему он не здесь? Почему не вручил сам?
– Это слишком долго и трудно объяснять. Он не смог прилететь. Но если бы и смог, думаю, побоялся бы. Ему было бы нестерпимо больно видеть вас.
– Из-за нее?
– Да.
– Он хочет встретиться со мной? Это его способ представиться?
– Да, полагаю, это его способ представиться. Но боюсь, встретиться с вами он не сможет никогда.
– Почему?
– Ему нужно быть в другом месте. Очень далеко. Легче всего сказать именно так. Возможно, его письмо все прояснит.
– Прошу прощения за то, что без конца повторяюсь, но я все равно не понимаю. Вы появляетесь на пороге с фотографиями женщины, похожей на меня как две капли воды, говорите, что я играла ее в одноминутной роли в телесериале, а она мертва и ее муж шлет мне подарки. Вы понимаете, какую несете чушь?
– Я понимаю.
– Зачем мужу это делать? Какой смысл?
– Вас интересует мое мнение?
– Да.
– Он очень тоскует по жене. Горе вывернуло его жизнь наизнанку. Мне трудно объяснить, но для него то, что вы живы, означает: Маргарет не умерла насовсем. Для него она живет в вас. Потому он посылает Маргарет вам. Хочет отдать вам часть ее жизни, бывшую с ним.
– Но зачем?
– Чтобы она отпустила его. Чтобы наконец ушла. Он отдает ее вам, чтобы вернуть свою жизнь.
– Он сам это сказал?
– Нет. Но думаю, он поступил так именно потому.
Мартинес быстро шагнула в дом. Появилась через минуту с промокшей бумажной салфеткой в руках. На щеке блестела слеза.
Саманта посмотрела на Даля и улыбнулась виновато:
– Столь странного субботнего утра у меня не было уже давно.
– Простите.
– Не стоит извиняться, все нормально. Я все еще не понимаю. Но кажется, я могу помочь вашему другу.
– Да. Вы уже помогаете. И за это спасибо вам огромное.
– Извините, – спохватилась Мартинес и посторонилась. – Не заглянете на минутку?
– Я очень хотел бы, но не могу. Такси стоит с включенным счетчиком, и к тому же меня ждут.
– Возвращаетесь в свое таинственное, труднообъяснимое место?
– Да. Кстати, вспомнилось: проектор и письмо, наверное, исчезнут через пару дней.
– Испарятся? Как то письмо, которое самоуничтожается через пять секунд?
– Практически.
– Вы что, шпион? – спросила Мартинес, улыбаясь.
– Трудно объяснить, – повторил Даль еще раз. – Так или иначе, я бы посоветовал вам все скопировать. Наверное, можно спроектировать изображение на белую стену и снять на фотокамеру, а письмо отсканировать.
– Так и сделаю. Спасибо, что предупредили.
– Пожалуйста, – ответил Даль и повернулся, чтобы уйти.
– Подождите-ка! Вы же увидите своего друга, когда вернетесь?
– Да.
Мартинес ступила за дверь и легонько чмокнула Даля в щеку.
– Передайте ему это. И еще передайте мое «спасибо». И скажите, что я позабочусь о его Маргарет.
– Обязательно. Обещаю.
– Спасибо! – сказала она и поцеловала его в другую щеку. – А это – для вас.
– Спасибо! – улыбнулся Даль.
Мартинес усмехнулась и вернулась в бунгало.
– Так ты готов? – спросил Даль у Хестера в шаттле.
– Конечно же нет! Если все пойдет по плану, тогда в момент, когда вы, парни, перенесетесь в нашу Вселенную, я перенесусь из этого отличного тела в искалеченное, с умирающим мозгом. И мне останется лишь надеяться, что мы не преувеличили возможности медицины двадцать пятого века. А если все пойдет не по плану, через сорок восемь часов мои атомы воскликнут «ой!» – и удерут отсюда. Как думаете, можно подготовиться к будущему с такой перспективой?
– Резонно, – согласился Даль.
– И самое странное здесь то, что ты сумел убедить меня. Я до сих пор не понимаю как.
– Наверное, у меня дар убеждения.
– Ну да, конечно. Ты ж помнишь, что именно я – тот парень, которого Финн уговорил взять на сохранение его наркотики. Убедил, что это конфеты.
– Если я не ошибаюсь, они и в самом деле были засахарены.
