От-так-от!!! – кричит он.
…урная революци… – вопит он.
…битесь в рот, ретрогра… – кричит он.
…ука, за Гимоньдан, за Тайва… – кричит он.
…лядь спуска… – вопит он.
…робей и доменная печь в каждой хижи… – ревет он.
…номпень и Хано… – рычит он.
…от Байкала до Балтийских море… – кричит он.
.. елтая армия всех сильне… – вопит он.
Крупно – рот, зубы, золотая коронка, просто сияние. Отъезд. Это уже сияние люстр, большое помещение, фотографы, видеокамеры. Товарищ представитель КНР, поглядывая на часы, фотографируется с премьер-министром Молдавии. Постепенно представители СМИ покидают зал, высокопоставленные лица остаются одни. Китаец, вежливо взяв под руку молдаванина, сопровождает того к столу. Усаживает. Крупным планом – иголка в затылке молдаванина. Китаец, глядя несчастному в глаза, заводит руку за голову, и вытаскивает иголку. Говорит:
Твоя шевелиться минута, – говорит он.
Сначала мизинца потом кисть, – говорит он.
Потом рука… локоть… а хуйня, забыл… а, плецевая сустав, – говорит он.
Потом ключица… нет моя пиздеть, – говорит он.
Клюцица не двигаться хаха, – говорит он.
Короци, самый вазный, – говорит он.
Хуй двигаца только после обед, – говорит он.
Ходить к вецер, – говорит он.
Моя инспектировать склад лично, – говорит он, помахивая договором.
Не пускать склад, снова иголка, – говорит он.
В левый яйцо, – говорит он.
Будет тогда хромой утка, ха-ха – говорит он.
Яйца отрезать, закопать земля, – говорит он.
Откопать полгода, есть как деликатес, – говорит он.
Протухшая деликатес, – говорит он.
Деньги перечислять в срок, – говорит он.
Наша не жалеть лярд США, – говорит он.
Все равно скоро мир стать жолтая, – говорит он.
Все платить мало-мал юань, в рот ебать ваш доллар, – говорит он.
И еще, – говорит он.
Ты бы купить себе хотя бы охрана, – говорит он.
Совсем все несерьезная тут ваша Молдавия-гоу– говорит он.
Даже карикатурная государства японский милитариста, – говорит он.
Маньжоу-гоу, ну, ты в курсе, – говорит он с апломбом представителя большой нации, который уверен, что весь мир учит именно его «Историю румын».
Даже этот карикатур на псевдо-государств, – говорит он.
…. иметь не только флаг и гимн, – говорит он.
Но еще и хоть какой-то структура, – говорит он.
Хоть какой-то блядь влияний, – говорит он.
А твоя совсем ебать копать никакой, – говорит он.
Как тело, шевелить? – говорит он.
Полегчать? – спрашивает он.
Премьер-министр Молдавии с усилием моргает два раза. Китаец удовлетворенно кивает, выходит. Закрывшаяся за ним массивная дверь. Надменные лица гвардейцев из караула. Они одеты, как солдаты Преображенского полка при Екатерине, картинки которых есть в учебниках истории за 5 класс (видимо, эскизы и были перерисованы из учебника истории для 5-го класса). Лицо премьера. Он бледный, появляется испарина. Крупно – рука на столе, ладонью вверх. Внезапно кончик мизинца начинает слегка подрагивать. Мелко дрожит.
Чуть приподымается.
Мобильный телефон на столе начинает вибрировать, и от этого переворачивается. Мы видим экран. Крупно – бегущая строка. Мужчина скашивает на телефон глаза, они бегают вправо-влево. Строка словно бы негодует. Она говорит нам с сильным акцентом:
«Володя, что мы нюхаем, чтобы чимозам склады открывать? Перезвони, как отойдешь и проспишься»
В строке «отправитель» — US Embassy
Мужчина, глядя на свой дрожащий мизинец, начинает плакать.
ХХХ
Двери подъезда.
Отъезд камеры. Мы видим, что старая, пошарпанная (синоним «расхристанной» – прим. В. Л.) дверь, установлена на террасе модного кафе. Это модный в Кишиневе – стало быть, давно уже вышедший из моды во всем мире, – ретро-стайл. Надпись корявыми буквами над заведением.
«Старыйъ чердакофф»
(то есть, авторы «креатива» постарались вместить в него все известные им на тот момент провинциальные тренды, от «ять» до «офф» на конце).
Столики, столы, смеющаяся молодежь. Люди выглядят, как участники вечеринки военной хунты в Намибии за полчаса до прихода войск миротворческого контингента Африканского союза: слегка напряженными, но тщательно блюдущими «ноблес-облидж». Девушки одеты так, как уже не модно в Москве, но еще модно – в Киеве. Причем так одеты только самые модные девушки.
Остальные смотрят на них с завистью и восхищением.
Молодые люди – приглядевшись, мы видим, что они не так уж и молоды, всем за тридцать, – тщательно пытаются вести себя Непринужденно. Они смеются чуть громче, чем следовало бы, и часто фотографируются, обнявшись. Почти у каждого молодого человека на шее – фотоаппарат за 2—3 тысячи евро, хотя, совершенно очевидно, это примерно полугодовой доход владельца дорогого «гаджета».
Периодически кто-то с радостным возгласом приветствия бросается от одной компании к другой. Девушки всегда целуются, хотя – что совершенно очевидно при взгляде на них, – ни одной так и не хватило смелости попробовать переспать с себе подобной.
Мы видим, как на террасу заходит генерал Альбац. На нем красивый костюм, качественного кроя, цвета электрик, он буквально электризует женскую аудиторию. Генерал, небрежно кивнув официанту и бросив ему пару слов, – понятно, что это разговор завсегдатая, – усаживается в углу столика.
Звучит музыка из кинофильма «Старые песни о главном» (песня «Я прошу, хоть ненадолго» – исполняет певец Агутин).
На террасу входит Наташа.
Она выглядит чуть иначе, чем во время поездки в лимузине. Она выглядит Повзрослевшей. Быстрый крупный план лица. Складки у губ. Холодный взгляд. Очки, как у Опры Уинфри, будь у нее очки. Общий план фигуры, которую заслоняют бросившиеся к Наташе девушки – с приветствиями, поцелуями, объятиями. Мельком глянув на генерала Альбац, Наташа проходит в другой угол террасы и садится за столик, уже окруженный молодой и веселой компанией. Время от времени девушка бросает взгляд на генерала, он смотрит на нее в ответ. Мы не слышим, о чем идет разговор за столиком Наташи, но видно, что она, – хоть все стараются этого не показывать, – в центре внимания. Мы видим взгляды, улыбки, слышим хохот:
