2
Читаю книгу немецкого психотерапевта Дорис Вольф «Когда партнер уходит», которую дала мне Ингрид (она купила ее для Губерта, но он отверг ее, и теперь на очереди я…). На суперобложке обещано, что после прочтения книги я узнаю:
— как избавиться от боли и отчаяния;
— как освободиться от горечи и ненависти;
— как преодолеть недоверие и сомнения в самой себе;
— как преодолеть чувство вины;
— как воскресить в себе радость жизни;
— как подготовить себя к новым и успешным, партнерским отношениям.
Ну а чтобы…
В редакции дела неважнецкие. Романа больна, и две недели я должна заниматься ее рубрикой. Я пишу заметки типа Мне опротивела джинса и Что делать, если в квартире не хватает положенного метража? Я практически не разговариваю. Власта со Зденой пытаются развлечь меня и что ни день наперебой пересказывают мне вчерашнюю часть телевизионного сериала «Цвета любви». Аврора рассердилась на Диего, ибо он скрыл от нее, что у него есть брат. Готовится свадьба Чео и Кандалерии, но Кандалерия весь вечер протанцевала с Элеазаром. Чео понапрасну ждал ее. Романс, исполняемый Ирен и Мартином, внезапно был прерван телефонным звонком. Тадео ослеп. Пепина выкинула и во всем обвинила Диего… Я слушаю их без всякого интереса, но потом вся эта галиматья вызывает у меня взрыв ярости.
— Пепина права, — злобно шиплю я. — Все мужики — свиньи, их бы надо кастрировать!
3
В конце недели даю Ингрид денег на такси и прошу привезти от Оливера мои вещи.
— Надеюсь, что он по крайней мере страдает? — спрашиваю я ее, когда мы с ней, вытащив все сумки и коробки из такси, поднимаемся по лестнице (Оливер, естественно, для меня совершенно не существует, но вы же понимаете, милые дамы, что трудно противиться даже самому ничтожному любопытству). Ингрид, пожимая плечами, задумывается.
— Ты хочешь сказать, что этот выродок совсем не страдает? — спрашиваю я. — Какой у него вообще вид?
— В целом нормальный.
Я так хорошо ее знаю, что сразу чувствую: за ее ответом что-то кроется.
— Он что, был под парами? — спрашиваю.
— Возможно. Не очень. Так, малость.
— Один был?
— Нет, — говорит Ингрид, помедлив.
Скупо описываю ей Блудичку.
— Ага, — кивает Ингрид. — Это была она.
Я не верю своим ушам. Не то чтобы Оливер даже в самой малой степени занимал меня, но все-таки…
Мир — настоящий отстойник.
4
Мама достает из буфета бутылку красного («Три грации», марка ее молодости), ловко откупоривает ее и наполняет наши рюмки. Мы сидим в кухне. Какое-то время непринужденно болтаем, а потом Ингрид выкладывает нам свои проблемы со студентом, который в данный момент живет у нее. Для вашего сведения: Ингрид с некоторых пор не может жить в одиночестве. Не может, дескать, представить себе, чтобы на подушке рядом было пусто… И потому каждого парня, с которым знакомится, сразу переселяет к себе.
No comment.
Последнего зовут Ондра, и он заядлый спортсмен. Времени для Ингрид у него практически не остается: во-первых, он еще учится (в Институте физического воспитания и спорта), а во-вторых, тренируется на какое-то чемпионское звание… Ежедневно по два часа ездит на велосипеде, затем отправляется бегать. В день он должен пробежать не менее десяти километров. По средам и воскресеньям вместо бега обязательно плавает. Ингрид иногда ходит с ним в бассейн, но он совсем не обращает на нее внимания, ибо должен проплыть бассейн из конца в конец шестьдесят раз.
Разговор о плавании напоминает мне дайвинг с НИМ. Я глубоко дышу, чтобы не разреветься.
— Хотя иной раз я вполне его понимаю, — кивает головой Ингрид. — Сколько ему еще остается? Пять лет? Десять? Спортсмены кончаются в тридцать, максимально в тридцать пять. А потом абзац всему…
Она выпивает свою рюмку и доливает всем нам.
— У спортсмена, в общем, такая же трагичная доля в жизни, как и у нас, баб… — рассуждает она вслух.
Мама мужественно улыбается…
— Возможно, я живу с ним просто из солидарности… — не замечая ничего вокруг, продолжает Ингрид.
Вино сперва расслабляет меня, но, как только выпиваю третью рюмку, впадаю в невыносимую тоску по НЕМУ. Чувствую, как на глаза навертываются слезы. Мама встает и приносит пакет с фисташками. Ингрид, усевшись ко мне на колени, гладит меня по спине.
— Примерно месяц назад я тоже познакомилась с одним спортсменом, — говорит вдруг мама, многозначительно поднимая брови. — С женатым спортсменом…
— С женатым?! — притворно возмущается Ингрид. — Ну ты даешь, Яна…
Ухмыляясь, мама робко начинает рассказывать (в основном она не очень-то откровенничает): зовут его Кирилл. Врач-диетолог. Иногда в городе они вместе обедают или выпивают по чашечке кофе. Она близка с ним, но только раз в неделю, а конкретно по средам вечером, когда диетолог ходит играть в сквош[84].
Ее непривычную откровенность я объясняю выпитым вином и желанием развеселить меня.
— Он приходит сюда? — спрашиваю я пораженно.
Мама кивает.
— Постой, — восклицает Ингрид, он что, переспит с тобой, а потом идет играть в сквош?!
— Да нет, сквош — только предлог, — объясняет мама.
Ингрид принимает это к сведению с явным облегчением.
— Но спортивный костюм, конечно, берет с собой, — сухо уточняет мама. — И кроссовки, и ракетку…
— Естественно… — говорит Ингрид с презрением.
— Он даже, — усмехается мама, — мочит этот костюм…
— Мочит?! — восклицает Ингрид.
Мы обе недоуменно смотрим на маму. Мама подбородком указывает на цветочные горшки на подоконнике.
— Вон тем пульверизатором для цветов, — объясняет мама. — Ради супруги… Чтобы у нее не было подозрений.
Ингрид встает, берет пульверизатор и зачарованно его осматривает.
— Это еще не все, — улыбается мама.
Мы в ожидании.
— Когда он наполняет пульверизатор водой, — откашливаясь, говорит мама, — то добавляет в нее соль… Ради достоверности.
Ироничное выражение вдруг исчезает с ее лица.
И неожиданно она грустнеет.
5
— Мама у нас есть еще вино? — спрашиваю я.
Мама приносит вторую бутылку; как только она открывает ее, я сразу пью.
— Боже правый, ну мужики… — качает головой Ингрид.
Видно, она еще не пришла в себя после рассказанной мамой истории.
