Старший следователь прокуратуры
Сестрорецкого р-на С.-Петербурга,
юрист 1 класса Безродный.
Илья Стогов (р. 1970) — журналист
Кто мы, откуда мы, зачем все это… а главный вопрос: зачем нам кто-то еще, если по одному всем нам гораздо проще? Каждому из нас очень неплохо и самому по себе — должны ли мы впускать в свои жизни хоть кого-то еще?
Жить в полном одиночестве нормальный человек не в состоянии. Но и вместе жить мы тоже не можем. Жан-Поль Сартр писал в свое время, что ад — это другие люди. Собираясь вместе, мы, как ежи, раним друг друга растопыренными иголками. Чем теснее мы хотим прижаться друг к другу — тем сильнее боль. Человек так устроен, что не может жить без других людей, а мир так устроен, что мы не в состоянии жить вместе. И как тут быть?
Посоветовать что-нибудь дельное, по идее, могла бы церковь. Стоило рухнуть большой русской империи, и очень многие люди тут же отправились в большую и позолоченную русскую церковь. Вот только момент для этого был не самый подходящий. Высшим иерархам церкви в те годы было не до рядовых прихожан.
Советская империя рухнула, и вместе с ней рухнуло доверие ко всему большому.
К громким словам.
К большим целям.
К фразам, начинающимся со слов «Всем нам следует!..» или «Мы все должны!..»
Кому «всем»? Кто такие эти «все»? Большие цели были оболганы, испачканы, испоганены, и все предстояло построить с нуля. Моим ровесникам хотелось найти всего один камешек, встав на который можно было бы начать строить, — но именно камешек, а не громадную глыбу. Русским слишком долго предлагали любить все огромное и позолоченное. Хочешь послушать музыку — путь тебе в Большой театр. Хочешь литературы — к твоим услугам многотомные классики. Ищешь религию — не сворачивая с пути, отправляйся в величественные русские соборы. В девяностых наступила изжога.
СССР рухнул, и все теперь должно было стать иным. На старые вопросы предстояло отыскать новые ответы. Не вычитанные из пыльных книжек, а найденные самостоятельно. В маленьких клубах группы играли музыку всего для нескольких врубающихся. Им не хотелось стадионов, да и не было тогда никаких стадионов, а были только маленькие компании, но с этого уже можно было начинать.
Федор Чистяков (р. 1967) — бывший лидер группы «Ноль»
Расспрашивать меня о девяностых годах — бессмысленно. Первые клубы, новые музыкальные направления — ничего этого я не видел. Сперва я почти не приходил в себя от алкоголя и галлюциногенов, потом была тюрьма, потом сумасшедший дом, а потом меня стали интересовать совсем другие вещи.
В октябре 1992-го я попал в тюрьму. Это было невыносимо. Снаружи я был звездой, главной осью вселенной. А здесь я моментально превратился в «никто». В тюрьме твое прошлое никому не интересно. Свои амбиции и позы можешь оставить при себе.
Вся эта история продолжалась почти пять лет. После суда меня определили в тюремную психиатрическую больницу. Два раза я пытался оттуда сбежать. Оба раза неудачно. На свободу я вышел только в 1996-м. Я очень надеялся, что выйду и все снова станет OK, — однако мои проблемы вышли на свободу вместе со мной.
Я шагнул на улицу и понятия не имел, что дальше. Взяться за баян? Опять начать играть песню про человека и кошку? Смысла в этом было немного. Идти было некуда. Все, во что я верил, предало, сгнило, рухнуло, оказалось ненадежно, оказалось недостойно веры. Сел я совсем молодым, а теперь скоро мне должно было исполниться тридцать, но чувствовал я себя словно новорожденный. У меня не было денег, связей, средств к существованию… от моей предыдущей биографии не осталось вообще ничего.
Для начала я устроился работать на завод. В мои обязанности входило собирать патроны для электрических лампочек, прикручивать к ним провода. Время от времени я брал в руки гитару, пытался что-то играть. Было ясно, что форму я давно утерял.
Так длилось несколько лет. Еще в тюрьме я начал читать Библию. Теперь я читал ее все чаще. Я ходил на работу, рано вставал, рано ложился спать. Меня никто не трогал. Времени, чтобы обо всем подумать, было достаточно. Иногда звонили продюсеры, которые предлагали заново собрать группу и дать хотя бы пару концертов. Деньги они обещали фантастические. Я не мог об этом даже слышать. Моей жизни предстояло полностью поменяться.
Как именно неверующий человек становится верующим? Не бывает так, чтобы небеса разверзлись, ты вдруг услышал глас и все понял. Чтобы стать верующим, нужно просто жить и смотреть, как это у тебя получается. Каждое утро ты просыпаешься, начинаешь новый день, проживаешь его, бывает, что падаешь, но каждый раз заново встаешь, — и думаешь о том, что с тобой происходит. Не живешь механически. Пытаешься жить так, как подобает человеку. И если ты делаешь это честно, то все равно придешь к Богу. Просто другой дороги у нас, людей, и нет.
Моя дорога привела меня к свидетелям Иеговы. Почему именно туда — не понял никто. Музыканты из моей бывшей группы хотели играть все те же песни, посвященные наркотикам, а я не хотел. Друзья стали звонить все реже, а потом и почти совсем перестали. Моя собственная мама говорила, что песня «Иду. Курю» — замечательная, и я должен исполнять ее и дальше.
— Но, мама! — пытался объяснить я. — Эта песня воспевает наркотики!
— Наркотики — это плохо, — кивала мама. — А песню ты должен петь и дальше.
Снова выйти на сцену я смог только через несколько лет. Теперь у меня была совсем иная программа. Публика принимала ее очень плохо. Им хотелось старых песен, а я не шел на это принципиально. На сцену летели пивные банки. Свист стоял такой, что я не слышал собственного инструмента.
Я продолжал изо всех сил держаться за свою новую жизнь. Впервые я сделал осознанный выбор. Только эта жизнь могла сделать меня по-настоящему счастливым.
Илья Стогов (р. 1970) — журналист
Христиане верят, что Бог есть любовь. Фраза давно навязла в зубах, но ведь это правда. Если эта любовь у тебя есть — ты жив. Если ее нет — не будет и тебя.
Кто расскажет тебе об этой любви? Кто-то ведь непременно должен тебе об этом рассказать, иначе как ты о ней узнаешь? Расскажет ли тебе об этом надменный священник из раззолоченной церкви? Будешь ли ты слушать о ней с экрана государственного телевизора, если даже детям известно, что государство и телевизор всегда врут? Очередной раз вливаясь в огромные колонны таких же, как ты, сможешь ли ты помнить о том, что Бог — это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО любовь?
Вряд ли тебе помогут узнать об этом толстые книжки на давно вымерших языках. Древнее христианство — это ведь не то, что было вчера, а то, что будет завтра. Об этой любви не узнаешь в громадных раззолоченных храмах. Но если тебе шепотом расскажут о ней в крошечной общине, ты вспомнишь: да! Именно об этом я всю жизнь и хотел услышать!
Таких общин мало. Большая русская империя рухнула. И последнее, что осталось большого в России, это большая русская церковь. Именно она продолжила дело Советского Союза. Эта церковь — величественна и грозна. Она заново строит свои раззолоченные храмы, а о любви Бога людям не говорит никто. Значит, люди и дальше будут мучаться, страдать, уродовать чужие жизни, калечить собственные и нелепо умирать.
