— Да, совсем забыла: Анни просила меня передать тебе это, когда ты вернешься.
И я протянула ему револьвер. Вот когда я впервые почувствовала, что он смутился. Ему пришлось оправдываться:
— Мой «деринджер»! Я его потерял… Какое счастье, что он нашелся… А я все думал, где он может быть. Теперь понятно… Наверное, в комнате без стен?
— Да, наверное.
Поль вертел в руках маленький револьвер, взвешивая это вещественное доказательство измены Анни. Я видела, что ему больно, что он пытается понять. И мне тоже стало больно: сколько лет прошло, и ничего еще не кончено, и мне снова предстоит борьба. Они ведь могли встретиться где угодно, я же не в силах все предусмотреть, а уж случайность — меньше, чем все другое. Мне было страшно, опасность подстерегала со всех сторон. Господи, ну почему я не убила Анни?!
И скорее всего, мне бы это сошло с рук. В Париже только что завершился громкий процесс, я с самого начала следила за ним. Во время массового бегства некоторые медсестры убивали больных, не способных передвигаться самостоятельно. Их адвокат в суде рассуждал о коллективном психозе, охватившем Францию: если этот психоз и не извинял их безумные, преступные деяния, то по крайней мере объяснял их. И судьи согласились с его доводами, признав наличие смягчающих обстоятельств и приговорив этих женщин — хладнокровных убийц — к условным срокам. При таком раскладе и я могла бы сделать Анни смертельный укол морфия и не понесла бы за это наказания, а сегодня была бы спокойна. Господи, как мне был нужен покой! А с угрызениями совести я бы уж как-нибудь справилась.
Тиски разжались с головокружительной быстротой. Несколько дней спустя после этого разговора мне позвонил человек, которого я наняла, чтобы следить за Луи. Это был его коллега, некий Морис, неплохой парень, но нуждавшийся в деньгах. Он не видел ничего плохого в этой слежке и сообщил мне, что Анни внезапно опять заявилась на почту и Луи, увидев ее, «прямо обалдел».
— Спасибо, я пришлю вам гонорар письмом «до востребования». Держите меня в курсе, если они снова встретятся.
Это не могло быть случайностью. Анни явно что-то задумала, она бы не пришла к Луи просто так. Что, если он узнает от нее о моем обмане и поймет, что она не замужем? Что, если они придут вдвоем и заберут у меня Камиллу?
На следующий день новый звонок.
— Здравствуйте, мадам.
— Слушаю.
— Луи бросил свою подружку; вот я и подумал — может, вас это заинтересует.
— Я вам плачу, чтобы знать, встречается ли ваш друг с Анни, а вовсе не для того, чтобы сообщать мне всякие мелочи из его личной жизни. И не пытайтесь тянуть из меня деньги по пустякам.
И я резко повесила трубку.
Значит, вот оно как! Стоит этой девке появиться где-нибудь, как всем другим дают отставку. Может, и меня это ждет, если Поль ее отыщет?
Я ждала. Несмотря на внешнее спокойствие, я знала, что последний акт этой трагедии еще впереди и что я бессильна изменить ход событий. Я не заблуждалась: это было затишье перед бурей, которая все сметет на своем пути. Нужно было найти какой-то выход из положения. Любая история требует развязки, так уж устроена жизнь. Я казалась самой себе часовым на крепостной стене, который мечется от башни к башне, смотрит то на север, то на юг, то на восток, то на запад, чтобы враг не застал его врасплох. Я не хотела, чтобы меня застали врасплох, нужно было готовиться к обороне.
— Алло?
— Вчера вечером Луи ужинал с вашей Анни в ресторане, а потом их застукал патруль и отправил на ночь в тюрьму. Но утром их отпустили, они вернулись домой, позавтракали и куда-то ушли. Алло!.. Алло!..
— Да-да, я слушаю, но говорите быстрее, я не могу часами стоять у телефона.
— Анни живет на улице Тюренна, в доме № 17. И работает в галерее, где торгуют картинами. Она красотка каких поискать, верно?
— Это вопрос вкуса, но не информация. Лучше скажите, что они делали вчера ночью?
— Да говорю же вам, они забыли о времени и наткнулись на патруль после наступления комендантского часа.
Неправда. Я-то знала, что они собирались сделать, — заявить на меня в полицию, обвинить в похищении младенца, явиться и забрать Камиллу. Я повесила трубку. Наверное, я слишком долго стояла, не отрывая от нее руки и глядя на «деринджер», который теперь висел на стене, среди другого коллекционного оружия.
— Кто это звонил?
В дверях стоял Поль; я резко обернулась, отдернув руку от телефона.
— Да так, никто.
Я видела, что он мне не поверил. Ну и бог с ним, какая разница. У меня было мало времени. Нужно готовиться к защите, ведь они могли прийти с минуты на минуту и отнять Камиллу. Я побежала за пальто.
— Куда ты?
— В магазин.
— Но мы ведь сегодня обедаем у Пасто.
— К тому времени я вернусь.
И я ушла — вместе с Камиллой. Только не расставаться с ней, только не это!
Я ничего не понимала: Анни вовсе не жила на улице Тюренна, в доме № 17. Она жила в «Ранней звезде». И мне нужно было в этом убедиться. А если я выдам себя, ничего страшного. Ничего, если ей опишут даму с маленькой девочкой на руках, которая ее разыскивала, и она поймет, что это была я. Ничего, если я столкнусь там с ней самой, лицом к лицу. Я чувствовала, что главная опасность не в этом. И еще я чувствовала, что у меня очень мало времени для действий.
— Здравствуйте, я хотела бы повидать Анни. Блондинка в меховом боа откинула дверную портьеру.
— Не знаю я никакой Анни.
— Ну как же, молодая девушка, которая здесь работает…
— Да мало ли девушек, которые где-то работают! Вы, мадам, поточней ее опишите. Какая у вас девчушка хорошенькая! Если бы моя мамаша знала, кем я стану, глядя на меня в таком возрасте, она бы, наверно, меня…
Я грубо перебила ее:
— Я знаю, что Анни здесь работает, но она украла у меня деньги, поэтому либо вы ее сейчас же вызовете, либо я пожалуюсь капитану Шиллеру, нашему другу, а мне кажется, это сильно повредит репутации вашего заведения, если вообще можно говорить о репутации борделя!
— Ладно, ладно, только нечего так нервничать, мадам. Насчет денег вряд ли смогу чем помочь… Я не знаю, куда она делась, ваша Анни. Хотите верьте, хотите нет, но она смылась вчера, не предупредив, даже не дала мне времени найти ей замену. Вы только подумайте, в каком я дерьме из-за нее оказалась! Что я скажу постоянным клиентам? Они такие капризные — чуть что не так, сразу ищут заговор против них. Вот вчера, к примеру, когда я сказала, что ее нет на месте, они смотрели на меня так подозрительно — мол, мы здесь хозяева, а вы не хотите с нами сотрудничать. Не миновать мне из-за нее беды, чует мое сердце… И почему такое бывает с девчонками, на которых меньше всего подумаешь?!
Я не стала слушать дальше. Итак, партия начата, Анни двигает пешки. Как она нашла в себе мужество бросить это занятие? Почему? И ради кого? Только не ради себя — на это ни у кого мужества не хватает. Ради Луи? Наверняка. Ради Камиллы? В этом я не сомневалась. Значит, они придут и отнимут у меня Камиллу.
