К слову сказать, Д. Г. Павлов, скорее всего, не избежит ареста и суда даже при более благоприятном с точки зрения потерь развитии событий в Приграничном сражении. Ожидания советской стороны (пресловутый тезис о войне «малой кровью») были изначально завышенными, что привело бы к поискам мальчика для битья даже при окружении одной армии.
Танковое сражение за Берестечко
В штабе Юго-Западного фронта план использования «стратегических танков» созрел вечером первого дня войны. Разведка выявила две основные ударные группировки немецких танков. Одна наступала от Владимира-Волынского на Луцк и Ровно, вторая двигалась от Сокаля к Берестечко и далее на Дубно. Сразу же был предложен контрудар во фланг и тыл наступающей на Дубно немецкой группировки. Главной ударной силой контрудара должна была стать 1-я конно-механизированная группа (1-я КМГ) под командованием Д. И. Рябышева. Поздним вечером 22 июня она получила приказ на выдвижение из Тарнополя в район Бродов. Корпус из Проскурова также получил приказ на выдвижение в район к востоку от Львова.
Здесь следует отдавать себе отчет, что даже при наличии дееспособных крупных механизированных соединений речь не идет о том, чтобы выиграть Приграничное сражение. Соотношение одновременно вводимых в бой сил сторон, ввиду упреждения в мобилизации и развертывании, не давало шансов Красной армии на решительный успех. Остановить даже мехкорпусами «стратегических танков» (численностью по 40–45 тыс. человек) немецкую 6-ю армию Рейхенау (численностью в июне 1941 г. 378 919 человек) или 17-ю армию Штюльпнагеля (численностью 284 784 человека) силами одного-двух мехкорпусов (численностью 40–45 тыс. человек) попросту нереально. Можно было лишь уменьшить масштабы катастрофы. Однако вырвавшиеся вперед моторизованные корпуса немцев для полноценных механизированных соединений — противник вполне по зубам. В ходе наступлений летом 1941 г. моторизованные корпуса танковых групп и сами танковые группы оказывались оторваны на десятки километров от шагающей за ними пешком пехоты полевых армий. Энергичный контрудар по этим вырвавшимся вперед подвижным соединениям давал неплохие шансы на успех как в ближней, так и в дальней перспективе.
Характерным примером здесь являются действия немецких танковых соединений в августе 1943 г. под Богодуховым. Вырвавшиеся вперед, к железной дороге Полтава — Харьков, бригады из состава 1-й танковой армии Катукова подверглись контрударам переброшенных из Донбасса эсэсовских танко-гренадерских дивизий. В результате контрудара во фланг и тыл армии Катукова немцам удалось стабилизировать обстановку. Позднее такими же контрударами во фланг и тыл наступающих советских войск им удалось окружить 5-й гвардейский Сталинградский танковый корпус. Его бригады пробивались из окружения с боем. Хотя в итоге группе армий «Юг» все равно пришлось отступать к Днепру, контрудары под Богодуховым и Ахтыркой позволили отложить отход и сделать его более организованным. Также на темпах операций Воронежского и Степного фронтов сказались понесенные под Богодуховым и Ахтыркой потери в бронетехнике.
Марш 1-й КМГ к Бродам проходил практически без помех. Германская авиация была занята ударами по советским аэродромам и противодействия перемещениям советских войск в лъвовском выступе не оказывала. Многократно отработанный на учениях порядок следования колонн и налаженная служба регулирования позволили крупной массе людей и техники, более чем 50 тысячам человек и 800 танкам, выйти в назначенный район 23 июня. Здесь части 1-й КМГ рассредоточились в лесах и остаток дня приводили себя в порядок и вели разведку.
Задача 1-й КМГ была сформулирована в приказе штаба фронта, в котором предписывалось выйти «в район Бойница, Милятын, Сокаль. Помимо разгрома главной (сокальской) группировки противника, этим маневром срывается угроза окружения противником главных сил нашей 5-й армии»[35].
Командование фронта настаивало на нанесении контрудара уже 23 июня, но в 18.00 этого дня стало окончательно ясно, что готовности к переходу в наступление достичь не удалось. Одним из аргументов комфронта было то, что у границы в условиях полуокружения сражалась 124-я стрелковая дивизия. Ее положение было критическим: немцами были последовательно захвачены склады, с которых она снабжалась. 22 июня были потеряны Порицк и Тартакув, 23 июня — Спасув и Дружкополь. Истощение запасов боеприпасов и наметившееся окружение угрожали 124-й стрелковой дивизии разгромом в течение двух-трех суток. Одной из задач конно-механизированной группы стало восстановление связи с полуокруженной дивизией. Тем не менее командиру КМГ удалось отстоять свое решение об отмене вечерней атаки. Он настаивал на отсрочке с целью подготовки данных для артиллерии и продуманной подготовки позиций для нее. Конно-механизированная группа должна была перейти в наступление с рассветом следующего дня. Командиру 124-й стрелковой дивизии предписывалось подготовиться к прорыву навстречу наступающим танкам. Согласовывались сигналы опознания своих частей.
Перемещения крупных масс танков и автомашин не скрылись от немецкой воздушной разведки. Командование 1-й танковой группы ожидало контрудара, и для прикрытия фланга наступавшего от Берестечко на Дубно XXXXVIII корпуса вперед выдвигалась 57-я пехотная дивизия. 11-я танковая дивизия генерала Крювеля полностью втянулась на советскую территорию всеми своими тыловыми частями, растянувшимися почти на 60 км. За ними стояли в ожидании части 16-й танковой дивизии. Разумеется, об остановке наступления, ввиду фланговой угрозы, никто в немецких штабах даже не помышлял. Считалось, что 16-я танковая и 57-я пехотная дивизии в состоянии справиться с любым противником.
