Но настоящую драгоценность привезла с собою штаб-сержант Островски. Когда легионеры ООН ворвались в женскую половину она сумела спрятать под футболку «рюгер-К дефендер», стрелявший двухмиллиметровыми стрелками. Крохотный карманный пистолет легко умещавшийся в кулаке, «рюгер» предназначался для самозащиты, во время захвата Сидонии Островски, даже будучи вынуждена держать руки на затылке, ухитрялась прятать его меж своих достаточно пышных грудей.
«Рюгер» был не бог весть каким оружием. Каждый из пяти подкалиберных безгильзовых патронов в его обойме содержал в себе три двухмиллиметровые стрелки, достаточно смертоносные для незащищенной цели, если стрелять в упор в горло или лицо, но совершенно бесполезные против человека в бронекостюме или хотя бы кожаной куртке. Вдобавок он был почти бесполезен на дистанции более двух-трех метров. Но, по крайней мере, это было хоть что-то. Для начала…
— О’кей, — едва различимым в общем гаме шепотом сказал Гарроуэй. — Огнестрельного оружия у нас — ровно одна единица, и та — для ближнего боя. Придется выработать план. Как мы сможем подобраться достаточно близко, чтобы воспользоваться им…
— Заманим их сюда… — предложил Джейкоб.
— Э, дураки они будут, если явятся к нам, — ответил Нокс. — По крайней мере, все сразу. Брать их нужно быстро, чтобы не успели радировать своим.
— Значит, придется подобраться к этим сукиным детям скрытно, — подытожила Островски. — Это будет нелегко. У них, в марсоходе, наверняка есть тепловые детекторы.
— Да, — согласился Нокс, — особенно, если проделывать все ночью. Наши Бэ-Ка первого класса, спору нет, хорошо теплоизолированы, но все равно среди ночи, при минус ста пятидесяти, будут полыхать на экране, как факелы.
— А зачем обязательно ночью, сержант? — задумчиво спросил Гарроуэй.
— Ну, среди дня-то к ним уж точно скрытно не подобраться.
— А вот не факт.
С этими словами Гарроуэй протянул руку и пристукнул пальцем по нагрудной пластине бронекостюма Нокса.
— Думаете, от тепловых детекторов легче спрятаться днем? — шепнула Островски.
Гарроуэй кивнул:
— Точно. Мы — почти на экваторе. Среднедневная температура здесь всего на несколько градусов ниже точки замерзания, а то и повыше. А термосенсоры улавливают именно разницу между температурой среды и сканируемого объекта, но все равно эти железяки выделяют уйму тепла, — заметил лейтенант Кинг. — Это — один из главных их недостатков. Кроме того, даже активный камуфляж не обеспечит полного слияния с фоном. Особенно, если двигаться…
— Ну, это мы, вероятно, сможем обойти, — сказал Гарроуэй. — Нужно выработать план захвата марсохода, прежде чем охрана успеет связаться с Бержераком и поднять тревогу.
21:58 по времени гринвичского меридиана.
Станция «Хайнлайн», Марс;
09:35 по марсианскому солнечному времени.
— Времени на разговоры больше нет, — тихо сказал Александер. — Пора браться за дело.
Теперь в модуле стало тише, несмотря на гул негромких разговоров. Александеру пришлось собрать за столом археологов для тихой, спешной беседы.
Примечательным было то, что люди с ним были те же, что и в день обнаружения подземного хода и мумифицированных тел: доктор Крэг Кеттеринг из Пенсильванского университета; доктор Девора Дружинова из Российской Академии Наук; Эдвард Поль, работавший на гранте чикагского Фонда поддержки полевых археологических исследований; и Луис Вандемеер из Смитсониановского. Всех, кому посчастливилось как следует разглядеть находку, убрали с глаз долой, на заброшенную станцию — видимо, в рассуждении, что Грейвса с прочими американскими и русскими учеными вполне можно просто не пускать на участок, и тогда никто не сможет составить подробного отчета о находке. Возможно так же, что захватчики решили вынудить оставшихся на «Сидонии-1» содействовать им в сокрытии информации.
Информации об открытии. Его открытии!
Бессильная злость точно огнем жгла изнутри. Проклятье, опять! Опять, стоило ему найти в стене, скрывающей прошлое, крохотную брешь, едва достаточную для того, чтобы высветить крохи Истины, эту брешь спешат заткнуть, залить бетоном!
— Нельзя, Дэйв, — сказал Кеттеринг. — Разве ты не понимаешь? Это может послужить началом войны, со стрельбой и убийствами, прямо здесь, на Марсе! А помнишь, что случилось со Сфинксом? При Наполеоне?
Вторжение французов в Египет в конце XVIII века явилось для археологов одновременно неоценимым благом и величайшим проклятием. С одной стороны, именно благодаря ему был открыт Розеттский камень, именно оно открыло Европе былое величие египетской цивилизации. И в то же время какие-то солдаты отстрелили нос Сфинкса из пушки — видимо, просто так, забавы ради.
— Я тоже не могу этого поддержать, — добавил, покачав головой, Вандемеер. — Это просто безответственно!
— Позвони мне… безответственной, — пропела доктор Дружинова, — стараясь развеять сгустившееся над столом напряжение. Ее пристрастие к западной музыке было известно всем. — Дэвид прав, парни, — серьезно продолжала она. — Если этим людям удастся завершить задуманное, мы, вполне возможно, никогда не узнаем историю Сидонии.
— Но… зачем им это? — спросил Вандемеер. — Они просто хотят обеспечить доступ к открытым нами технологиям для всех народов мира. А что касается нашей находки — мне кажется, они просто обеспокоены тем, какие волнения могут возникнуть среди фанатиков, если данную информацию выпустить в свет слишком поспешно… Все, чего они хотят, это — ответственного подхода…
— Да какая там, в жопу, ответственность! — заорал Александер. — Я понимаю их озабоченность, но пока что мы не нашли ничего такого уж практически полезного! Для того чтобы хоть что-нибудь узнать, потребуются все ресурсы Земли на протяжении… не знаю — возможно, веков! И уж только потом можно будет говорить о практических применениях. А что касается нашего открытия… Мне кажется, они отказывают простым людям даже в малейшей доле здравого смысла!
— А фанатики, — заметил Поль, — все равно будут стоять на своем — хоть с нашей «помощью», хоть без оной.
— Именно, — подтвердил Александер. — Ван, неужели ты не понимаешь? Наша находка проливает свет на самые основы происхождения человека и его природы! То есть на то, что нам необходимо знать! А эти ублюдки могут запутать все так, что мы никогда не докопаемся до истины!
— Мне бы хотелось знать, с чего эти люди решили, что могут быть окончательными судьями в том, что нужно человечеству, а что — нет, — сказала Дружинова.
— Это хуже того, что случилось со мной в Каире, — сказал Александер. Все присутствующие отлично знали историю его выдворения из Египта в 37-м и скрытые причины сего. — Если мы позволим им…
— Ты уверен, — негромко перебил его Вандемеер, — что озабочен не только собственным приоритетом?
Александер вскочил, опрокинув кресло и оттолкнув в сторону легкий пластиковый стол:
