Книга Сердце разбитой кометы - Татьяна Луганцева

Утром Антонину разбудил аромат свежесваренного кофе и поцелуй Трофима. И то и другое было восхитительно.

– Я завтрак в номер заказал, – пояснил Трофим. – Ты не против? Понежимся еще.

– С удовольствием, а то ночью плохо спали.

– Я вообще с тобой плохо сплю. С такими женщинами не спят, их любят, – улыбнулся Трофим.

Антонина скользнула взглядом по столу с включенным компьютером.

– Ты опять работал?

– Я на финише, и меня это радует.

– А я за тебя радуюсь, ты весь светишься, – отметила Антонина, беря в руки фарфоровую чашку с кофе.

– Я не только из-за своих расчетов так радуюсь. Это и ты тому виной. Мне очень комфортно с тобой, я впервые по-настоящему отдыхаю. Словно бежал, бежал и наконец остановился. Удивительно. Это как попасть в оазис в пустыне, когда этого уже и не ждешь.

– Не сглазь, – ответила Антонина. – Надо узнать, какой шедевр вынес Геннадий Альфредович из своего музея.

– А… Это… Долго спишь, красавица. Результаты уже есть, – встрепенулся Трофим, – и они очень странные.

– Не томи, – с интересом посмотрела на него Антонина.

– Под пейзажем действительно есть другая картина – и она тоже не представляет ни малейшего интереса, – пояснил Трофим, заметив недоуменный взгляд Антонины.

– Как это? Тоже работа Геннадия Альфредовича?

– Нет, работа не его, а неизвестного художника восемнадцатого века. Портрет императрицы.

– Вот как! Старая живопись всегда в цене!

– Тоня, полотно старое, а на нем ученическая мазня.

– Удивительно.

– Зачем Геннадию Альфредовичу понадобилось это полотно? Он же не был дилетантом, это точно! И не мог ошибиться и принять фуфло за ценность. Не мог! Но картина ему явно была нужна, – Трофим взлохматил волосы. – Загадка!

– И если он пришел за ней, за картиной, и его убили в моем номере, то убийца явно не знал о ценности этой картины, раз не забрал ее с собой, – сказала Антонина.

Через час к ним в номер пришел один из молодых экспертов, всю ночь трудившихся над полотном.

– Закончили? – спросил Трофим.

– Да. Официальное заключение будет чуть позже, а так, как говорится, пусто-пусто, – ответил парень.

– Обидно, – вздохнул Трофим.

– Одна небольшая странность… – добавил парень, и Трофим сразу же зацепился за это.

– Говори, не томи!

– На портрете императрицы в одном месте есть след еще одного масляного слоя.

– А вот это интересно! Поподробнее! – попросил Трофим.

– Вещь удивительная, и я бы даже сказал, непонятная. Представляете, корона была перерисована, – ответил парень.

– Вот думаю, что в этом и есть секрет, – зажглись глаза у Трофима.

– Никакого секрета. На первый взгляд они идентичны, – улыбнулся парень. – Мы так и не поняли, для чего это было сделано. Если кому-то не понравилась корона, то зачем рисовать точно такую же?

– Так похожи? – удивилась Тоня.

– Абсолютно! Просто камень в камень! Цвет в цвет!

– А запись старинная? – спросил Трофим.

– Нет, современная. Ну и сверху пейзаж Геннадия Альфредовича.

– А вы уничтожили новый слой короны? Нельзя сравнить? – спросил Трофим.

– В принципе да, оставили лишь небольшой фрагмент. Но все было тщательно сфотографировано, могу скинуть вам на компьютер, сами посмотрите. Один в один… – сказал эксперт.

Как и обещал, молодой человек прислал фотографии короны, и Тоня с Трофимом принялись сравнивать короны.

– Правда, одинаковые, – удивилась Антонина. – На самом деле, смысл тогда зарисовывать одну корону другой, но такой же? Может, кто-то тренировался писать короны? И решил сначала вот на оригинале? Это как в детской раскраске, – предположила она. – Может, Геннадий что-то подделывал? Тренировался на этой работе и потом замазал, чтобы никто никогда не догадался, что он занимался подделками?

– Может быть… Но я думаю, что не все так просто… Здесь какая-то головоломка, – не сдавался Трофим, полностью погружаясь в созерцание и сравнение корон. Он не мог оторваться от экрана.

– Ты бы делом занялся, – робко напомнила ему Антонина.

– Подожди немного. Потом пойдем прогуляемся. Романтический город, романтическое настроение, – откликнулся Трофим.

Но романтики не получилось, потому что в номер нагрянули Никита и подполковник Соловей.

– У нас новые сведения для вас, – вздохнул следователь, – по поводу умершего в музее бандита.

– Это который схватил меня и упал как подкошенный? – уточнила Антонина.

– Именно! Вскрытие показало, что умер он от того же яда, каким отравили девушек в поезде и отеле, – произнес Максим Юрьевич.

– Этим же ядом? Но как? – отозвался Трофим.

– А последняя, кто до него дотрагивался, были вы, – посмотрел следователь на Антонину.

– Минуточку! Это не я до него дотрагивалась, это он меня схватил! И я их не вызывала грабить музей!

– Антонина, сожалею. Но между этими тремя трупами связь одна, и это – вы! – вздохнул Максим Юрьевич. – Поэтому и яд этот может быть только у вас!

– У меня? Здравствуйте, приехали! У меня нет никакого яда! – оторопела Тоня.

– Вы в чем ее обвиняете? – заступился Трофим. – Что у госпожи Белоярцевой есть какой-то неизвестный науке яд? Это же полный бред!

– Все может быть в этом мире. Вы бы поработали с мое следователем, весьма бы удивились извращениям и ухищрениям, на которые идут преступники.

– Я сценарист, а не специалистка по ядам, и даже не химик! – защищалась Антонина.

– Ему сделали укол с ядом в кисть. Чем вы укололи его, Антонина? – Взгляд следователя не сулил ничего хорошего.

– Я? Клянусь, ничем не колола! – У Тони от возмущения даже дыхание сперло.

– Буду вынужден вас задержать, – пригрозил Максим Юрьевич.

– Господи! За что?

– Не волнуйся, Тоня! Я все сделаю, чтобы вытащить тебя, – шагнул вперед Трофим.

– Мне бы адвоката, – задрожала Антонина.

– Тебе он не понадобится, я не дам тебя в обиду! Но если надо, я найму самого лучшего, – пообещал Трофим.

– Пройдемте со мной, – обратился к Антонине Максим Юрьевич.