Мы побегали кругами по саду еще сорок минут. Когда солнце встало и воздух прогрелся, в саду стали появляться собачники. Я сжег весь алкоголь в организме и почти полностью пришел в себя. Когда мы закончили, отставал уже Андрей, и я насмехался над ним, пока он хватал ртом воздух, уперев руки в колени.
— Я в последнее время неважно себя чувствую, — объяснил он.
— Да-да, конечно. Ты просто постарел и выдохся.
Мы купили с десяток карликовых апельсинов в сетке с повозки почти на самом верху Испанской лестницы и уселись на краю центрального фонтана на Пьяцца ди Спанья, глотая очищенные апельсиновые дольки и болтая о рынках. Мы постепенно остывали, и камень под нами становился мокрым от пота.
— Ты когда приехал? — спросил я.
— Тогда же, когда и ты. Вчера ночью.
— Пообедаем вместе?
— Извини, но мне нужно лететь в Неаполь на встречу за ленчем, а потом сесть на самолет в Люксембург.
— Значит, здесь у тебя времени не много.
— Как раз достаточно, чтобы получить удовольствие от пробежки с тобой и от очень вкусных, но чересчур маленьких фруктов.
Я внезапно понял, откуда Андрею известен мой размер обуви.
— Тебе звонила Дженна.
Он оторвал взгляд от частично очищенного апельсина.
— Она была очень расстроена.
Я не мог решить, сердиться ли мне или нет. Я и сам рассказывал Андрею о наших с Дженной проблемах, но не о том, насколько наши отношения ухудшились за последнее время.
— Она просила тебя поговорить со мной?
— Нет.
— Ты встретился со мной, чтобы сказать мне, какой я козел?
— И не думал.
— Тогда зачем?
Солнце осветило крышу здания и профиль Андрея. Мой друг выглядел уставшим.
— Я решил, что тебе несладко приходится, и прилетел, просто чтобы поздороваться.
— Ты приготовил для меня мудрые слова? — кисло спросил я. — Цитату из Шопенгауэра или Ницше, например?
— Ничего подходящего в голову не приходит.
— Значит, хочешь высказать собственное мнение?
— Конечно. Я считаю, что ты козел.
Я рассмеялся и почувствовал, как улетучивается мое раздражение.
— Ты серьезно? — смущенно спросил я.
— Дженна несчастна, а ты слишком много пьешь. Мое мнение: что бы вы с ней ни делали — это не срабатывает.
— Я не знаю, как с ней говорить, — признался я. — Она вбила себе в голову, что хочет усыновить проблемного ребенка.
— А ты этого не хочешь?
— Трудно объяснить. — Я вытер лицо рубашкой. — Когда я был маленьким, мы с отцом много чего делали вместе. И я вроде как всегда думал, что буду делать то же со своим ребенком.
— И ты боишься, что не сможешь понять, как относиться к ребенку, который этого делать не может?
— Вроде того. — Я немного покривил душой. На самом деле я просто боялся, что не смогу полюбить ребенка, не соответствующего моим ожиданиям.
Андрей доел последний апельсин и принялся запихивать шкурки в сетку.
— Хочу спросить тебя кое о чем, — сказал он. — Предположим, Дженна забеременела и у вас с ней родился здоровый ребенок. Станут ли ваши отношения лучше?
Я немного поразмыслил над его вопросом, глядя, как мимо на сверкающем красном мопеде проезжает молодая пара. Мужчина был одет в тщательно подогнанный деловой костюм, а изо рта у него торчала сигарета; женщина обнимала его за талию, и ее волосы развевались на ветру.
— Не уверен, — наконец ответил я. — К чему ты ведешь?
— Только к одному: вам с Дженной надо разобраться, в чем истинная причина вашей проблемы. Питер, я люблю тебя как брата, но у тебя такое закоснелое мировоззрение, что ты не всегда видишь события — или людей — такими, какие они есть на самом деле.
Пока я обдумывал ответ, где-то зазвонили колокола. Я проверил часы.
— Жаль, я не знал, что ты приедешь, — сказал я. — У меня встреча, которую я не могу отменить.
— Я мог бы передвинуть некоторые пункты в расписании и завтра вечером встретиться с тобой в Лондоне, — предложил Андрей. — Я бы с удовольствием угостил тебя обедом в индийском ресторане.
— Как-нибудь в другой раз, — отказался я. — Завтра у меня очень плотный график, а потом мне надо возвращаться в Нью-Йорк на заседание комитета.
— Значит, в другой раз, — согласился он и встал.
Щурясь на солнце, я посмотрел на Андрея снизу вверх.
— Я рад, что ты заскочил ко мне, — сказал я. — Правда, рад. Мне нужно было размяться. Но тебе не стоит волноваться из-за меня.
— Но я все равно волнуюсь. Я волнуюсь и за тебя, и за Дженну.
22
Бурда в моем стаканчике уже совершенно остыла, так что когда боковая дверь наконец снова открылась, сверху образовалась бледная пленка. Дэвис и Лиман гуськом заходят в комнату и занимают те же места, что и раньше. Отсутствие Де Нунцио следует рассматривать как позитивное развитие ситуации.
— Мистер Тайлер, — начинает Дэвис с торжественным выражением лица, — я вам сейчас расскажу кое-что о том, что чрезвычайно беспокоит правительство Соединенных Штатов. Думаю, это и к вам имеет отношение. Я хочу, чтобы вы поняли, почему для нас так важно ваше сотрудничество с нами.
— О’кей, — соглашаюсь я, надеясь тоже получить ответы на некоторые вопросы. Я пристально смотрю на Лимана, пока Дэвис вводит меня в курс дела. Лиман бегло просматривает записи в своем блокноте.
— Несколько месяцев назад швейцарская фармацевтическая фирма сообщила о краже супербациллы туберкулеза, которую они хранили для разработки вакцины. Мы полагаем, что эта бацилла может быть использована в качестве биологического оружия и привести к ужасающим последствиям. Мы также полагаем, что мистер Жилина сумеет помочь нам выявить виновных в этой краже.
Я недоверчиво уставился на Дэвиса и думаю — неужели он всерьез считает, что я попадусь на такую откровенную фальшивку. Андрей занимается финансами. Мне, правда, приходила в голову мысль, что он мог кое-что нарушить, но предположение, озвученное Дэвисом, выходит далеко за рамки любого нарушения, в котором мой друг, по моим представлениям, мог бы быть замешан.
— Это нелепо. В вашей организации у кого-то шарики за ролики заехали. Вы запутались из-за того, что Андрей связан с клиникой по лечению туберкулеза в Москве.
— Вам известно, что такое ген-маркёр, мистер Тайлер? — спрашивает Дэвис.
— В общих чертах.
— Просветите меня, пожалуйста.
— Это часть гена или хромосомы, которую легко опознать.
— У бациллы, украденной из швейцарской клиники, было несколько четких генов-маркёров. Клиника, с которой связан мистер Жилина, за последние месяцы сообщила о ряде смертей от туберкулеза. Вскрытие показало, что три человека умерли от бациллы, украденной из швейцарской клиники.
