Работала только автономная аварийная система — та самая, которая откликнулась на наше кодовое слово. Она и сейчас на него исправно откликалась — Бирман пару раз проверил.
Но и только.
Что ж, пора было действовать.
Торможение мы почувствовали легким перегрузом на уровне поджилок и нутра, подобно тому как диафрагма в моей груди всегда реагирует на слишком уж мощные басовые звуки. А вот прецессии, которая зачастую выливается в малоприятную болтанку, не было и в помине: ориентация «Сома» поддерживалась и контролировалась мощными силовыми гироскопами — основой основ системы стабилизации космических кораблей.
С нами незримо присутствовал также Минералов — по телеметрии разумеется, с борта «Дромадера». Он помогал Бирману, и притом крепко помогал!
Наблюдая за обоими спецами, я пришел к выводу, что, несмотря на четкую субординацию в паре «ведущий-ведомый», Бирман с Минераловым исполняли различные функции. Первый был управленцем с самыми широкими полномочиями, координатором и главным исполнителем в одном лице. Во всяком случае было ясно: на борту ракетоплана мы не сможем сделать и шага иначе как вслед за Бирманом.
Минералов же служил прежде всего расчетчиком, определяя все параметры орбиты корабля и пересылая необходимые данные с парсера на парсер.
В ту минуту Минералов как раз закончил расчет движения и Бирман дал несколько мощных импульсов, необходимых «Сому» для непосредственного сближения с ракетопланом.
— Нашему Минералову цены нет, — хохотнул траппер. — В особенности когда он рассчитывает возможные схемы наших с ним действий при различных нештатных ситуациях. Это не схемы — роман Дюма в трех томах! Вам было бы интересно глянуть, — кивнул он Федору.
Я мстительно зыркнул на Смагина-младшего. Будешь в следующий раз присваивать себе чужие профессии, дорогуша! Небось и элементарную информашку на полтора десятка строк не осилишь — употеешь кувыркаться, как говорит один мой знакомый, дед Антип на прииске Ахтырка Магаданской области.
— Надеюсь, с вами нам никаких нештатных ситуаций ожидать не приходится? — Фальшивым голосом защебетала Тайна. — Что тут может случиться, на «Соме»?
И она легонько пристукнула сапогом гермокостюма о палубу.
В тот же миг в недрах «Сома» что-то гулко и тяжело завозилось. Затем послышался отдаленный лязг, напоминающий глухое ворчание зверя, предупреждающего незваного пришельца: только попробуй переступить порог моего дома!
Тайна против воли вздрогнула всем телом, да и мы с Федором озадаченно переглянулись.
— Случиться может всякое, — пожал плечами Бирман. Невидимый Минералов что-то сказал ему в наушники, и траппер согласно кивнул. — Например, непопадание вашего э-э-э… объекта внутрь дока. А?
Он внимательно посмотрел на смешавшуюся Тайну, выдерживая томительную иезуитскую паузу.
— Но вам не о чем беспокоиться. На этот случай у «Дромадера» всегда есть стыковочный модуль-метаморф. Это именно он сейчас активировался. Всегда полезно держать «морфа» в боевой готовности.
Вслед за тем Бирман продемонстрировал нам на схеме стыковочного модуля где эффективнее установить стяжки стыка, и даже любезно показал, как при помощи метаморфа производится очистка атмосферы внутри аварийного космического аппарата и нагнетание в него дополнительных объемов воздуха.
У всех нас троих, понятное дело, вертелся на языке вопрос о противорадиационной защите, но траппер заверил нас, что соответствующие меры будут приняты, если только в них выявится необходимость.
В мерном гуле систем охлаждения поначалу нелегко было расслышать интенсивность нашего сближения с ракетопланом.
Но очень скоро тон гудения изменился, и по палубе пробежали волны легких вибраций.
Восемь створок герметичных ворот док-камеры, присобравшись гармошками, разошлись вверх, вниз, в стороны.
«Сом» распахнул свой двухсотметровый зев.
Нечто тонкое, суставчатое, паучье выдвигалось из «Сома» навстречу катеру и медленно приближалось к нему, нащупывая лазерными дальномерами оптимальные точки контакта.
Страховочные щупы.
Как хотите, но сейчас я испытывал настоящее возбуждение, только что ноздри не раздувались. То был даже не охотничий азарт, а истовое волнение самца, какого-нибудь изюбря, неудержимо стремящегося к самке-оленухе.
Не берусь судить, что чувствовали в эти минуты мои друзья. Их тела были вдавлены в ложементы, а лица, казалось, полностью утонули в причудливой вязи светотеней рабочего освещения — мерцающего, дышащего, живого.
Наконец детекторы зафиксировали касание.
Мы радостно переглянулись, глаза наши заблестели.
Страхуемый щупами, которые податливо складывались под напором неостановимого движения, в зев «Сома» вползал ракетоплан. Он входил в док-камеру криво и с креном, но щупы, оказавшиеся вдруг невероятно сильными, уверенно развернули его как надо, приведя строительные плоскости наших аппаратов в строгое согласование.
Я, конечно, ожидал сильного толчка, подобного тому, что случается при автоматической сцепке старинных железнодорожных вагонов, в одном из которых мне пришлось поездить по музеефицированному БАМу во время рекламно-подписной кампании на наш «Русский аргумент».
Но, как оказалось, я недооценил специфику приема космических аппаратов в док-камеру «Сома», а равно и массу покоя нашей добычи.
Можно сказать, что ракетоплан… Да чего уж там слова подбирать!.. Он врезался! Прямиком в нас!
Мама миа!
Несмотря на вполне представительные размеры и стати «Сома», ощущение было таким, будто толпа космических викингов ахнула в мягкое подбрюшье нашего судна массивным тараном.
Это произошло на нижней палубе «Сома» — но удар был столь силен, что мне пришлось призвать на выручку всё свое самообладание, чтобы не помчаться туда тотчас же, очертя голову. (Полундра! Бороться за живучесть!)
Бирман, экономивший дейнекс всё время нашего полета, теперь наконец включил силовой эмулятор, и на борту «Сома» воцарились приятные ноль пять «же».
Тайна заметно нервничала: закусив пухлую губку, она кошкой вцепилась в подлокотники кресла.
Федор же невесть когда уже успел добраться до лифта и теперь внимательно следил за ползущим индикатором этажа, точнее палубы.
Я, двигаясь по возможности спокойным шагом, присоединился к нему.
Спустя полминуты Бирман по внутрикорабельной трансляции позволил нам проследовать вниз.
Пока мы ехали, Бирман расконсервировал туннель для перехода в док-камеру.
Автоматика скрупулезно проверила герметичность закрывшихся ворот, а также надежность крепления свежепойманного ракетоплана на магнитных и вакуум-замках стапелей.
Клапаны баланса давления на переходных люках туннеля — для «абордажной команды», как мы сами назвали свою троицу — ждали только команды Бирмана.
