Книга Аманда исчезает - Мелисса Фостер

Каким будет день для Мамочки, Трейси не знала. Мамочка уже надела джинсы, синюю водолазку и синий свитер. Трейси успела привыкнуть к прохладе пещеры-спальни и к запаху – теперь он почти не чувствовался. Пещера стала домом – например, как дом бабушки, – домом с собственным запахом.

Мамочка все утро собирала в корзину вещи: свою Библию, другие религиозные книги, бутылки с водой, двадцатипятицентовики с верхней полки. Трейси тихонько лежала под одеялом: во-первых, тепло, во-вторых, удобно подсматривать за Мамочкой. Вот она сняла с верхней полки две фотографии в рамках, взглянула на них, поставила обратно и прижала руку к груди, словно у нее болело сердце. Трейси стало грустно. Интересно, Мамочка скучает по своей маме? И почему родная мама не защищала ее, Трейси, от токсинов? А с Эммой что? Она умрет? Вдруг Эмма уже заболела, поэтому мама и отправила другую дочку к Мамочке? Вдруг мама хотела, чтобы Мамочка ее спасла?

Трейси потянулась за новой куколкой, прижала ее к груди и коснулась кулончика. На месте! «Спасибо тебе, Господи!» – с улыбкой подумала Трейси. Ей нравилось то, как она теперь думает о Господе, нравилось благодарить Его и знать, что Он за ними наблюдает.

– Доброе утро, Трейси! – приветливо сказала Мамочка.

Девочка откинула одеяло и улыбнулась:

– Доброе утро!

– Отгадай, куда мы сегодня идем! – Мамочка села на краешек матраса.

«Куда?» – спросили огромные глаза Трейси.

– Мы навестим мою мамочку!

Трейси вздрогнула.

– Но она же умерла?

– Да, милая, умерла, но мы все равно ее навестим.

Мамочка дала Трейси свитер и брюки, которые та носила накануне, и отошла в другой конец пещеры. Чтобы не замерзнуть, Трейси оделась под одеялом. В ней что-то изменилось – теперь о пещере-спальне она думала с той же теплотой, что о хижине из «Домика в прерии»[6], любимого фильма на диске.

– Трейси, сегодня нужно позавтракать как следует. Идти нам далеко, хочу, чтобы тебе хватило сил.

– Ладно, – ответила Трейси.

Мамочка приготовила завтрак – вытащила из короба в углу молоко и масло. Она залила хлопья молоком, поставила их на стол, а рядом положила ложку, одну из трех, что у них были. Трейси на цыпочках прошла по земляному полу и, усевшись на пенек, стала болтать ногами. Пока она ела, Мамочка молилась.

Трейси жевала хлебную корку, гадая, как задать вопрос, который вертелся у нее на языке. Стоит его задавать? А если вопрос глупый?

– Мамочка, – начала она, набравшись смелости, – как ты научилась разговаривать с Господом? – Девочка затаила дыхание: она не знает элементарных вещей, вдруг Мамочку это расстроит?

Мамочка отвернулась, и у Трейси засосало под ложечкой: смелости как не бывало.

– Прости, Мамочка! Я не хотела тебя огорчать, – быстро продолжила она. – Пожалуйста, прости, я больше не буду. – Только бы ее снова не посадили в то страшное место! Она совершила плохой поступок, она расстроила Мамочку.

Губы Мамочки сжались в тонкую полоску, и малышка зажмурилась, приготовившись к неизбежному. Мамочка крепко схватила ее за плечи. По щекам Трейси заструились слезы: она ошиблась, Мамочка не расстроена, она злится.

– Прости меня, пожалуйста! – снова взмолилась Трейси дрожащим от страха голоском. – Я не хотела…

Девочка икала и вздрагивала в такт каждому вдоху. Мамочка притянула ее к груди и стала гладить по головке.

– Тш-ш, не плачь! – зашептала она. – С Богом я научилась разговаривать давным-давно, еще раньше, чем сюда попала. – Она опустилась на колени, заглянула девочке в глаза и аккуратно вытерла ей слезы. – Вдохни поглубже, милая, вот так, хорошо.

Слезы потекли медленнее.

– Но как ты научилась? – шепотом спросила она, все еще судорожно всхлипывая. – Как поняла, что говорить?

Трейси хотела, чтобы Мамочка ею гордилась, хотела научиться разговаривать с Господом так же, как она. Если хорошо молиться, может, Господь спасет маму, папу и Эмму?

– Ну… – Мамочка помогла Трейси слезть с пенька и взяла корзину. – Я внимательно слушала, что говорит моя Мамочка, а еще она меня учила. Мы каждый день читали Библию. Я повторяла слова Божьи, пока не запомнила их наизусть. Когда я делала ошибки или ленилась, меня тоже наказывали. Видишь, Трейси, страшные места есть у каждого, они помогают понять, что в жизни важно, чему нужно научиться и как себя вести.

– И ты поняла? – спросила воодушевленная Трейси. Она села на матрас, натянула носки, сунула ноги в кроссовки.

– Да, я поняла: чтобы Господь меня спас, с Ним нужно разговаривать правильно. Я много читала, даже когда мы не занимались. Мамочка очень мной гордилась. Порой вечерами я читала, пока не начинали болеть глаза, а слова не сливались в расплывчатую полосу.

Трейси даже не представляла, что можно столько читать. Нет, она постарается, просто читает пока не слишком хорошо – вот досада! Но она на все готова, только бы не сажали в страшное место.

– Не волнуйся! – успокоила Мамочка, отвернувшись от Трейси, которая села на горшок в углу пещеры. – Я позабочусь, чтобы ты научилась общаться с Господом. У нас вся жизнь впереди, ты обязательно поймешь, как с Ним разговаривать.

Трейси вытерла попу, натянула брюки и поправила свитер. Мамочка положила в свою корзину фонарь, свечи, а на плечо повесила рюкзак. «Интересно, что в рюкзаке? – подумала Трейси. – Мы пойдем далеко, раз она берет столько вещей». Они выбрались из пещеры и уже нырнули в первый туннель, когда Мамочка вдруг попросила Трейси подождать и исчезла в пещере-спальне.

– Вот. – Вернувшись, она протянула Трейси ее новую куклу. – Ты же не хочешь ее бросать?

Молли разбудил плеск воды в душе. Она потянулась к Коулу и, нащупав лишь мятую простыню, вздохнула с облегчением. Вчера вечером напряжение стало невыносимым. Коул донимал ее разговорами о записке и «глупом упрямстве». Чтобы не ссориться, Молли легла раньше мужа, а когда он пришел в спальню, притворилась, что видит десятый сон. Сейчас она спустила ноги на пол, жалея, что не может снова провалиться в сон, который уже не помнила.