— Нет, — Делавэр нетерпеливо помотала головой. — Не какие виды, а какие индивидуумы! Ты мог бы их идентифицировать?
— Но всё это происходило слишком быстро.
Она улыбнулась. Не особо радостная улыбка, но всё же.
— Женщина, которую мы вытащили из воды, была со мной на «Голубой акуле». У неё сейчас шок. Вырублена полностью. Но если я чего хочу, я не отступлюсь…
— Я заметил.
— …и я увидела, что у неё на шее висит эта камера. Потому и не потерялась в воде. Снимала она непрерывно! Когда появился Грейвольф, он произвёл на неё очень сильное впечатление, и дальше она снимала уже только его. — Она прервалась. — Насколько я припоминаю, «Леди Уэксхем» находилась позади Грейвольфа, если смотреть от нас.
Эневек кивнул. Внезапно ему стало ясно, куда клонит Делавэр.
— Она сняла нападение, — сказал он.
— Она сняла китов, которые напали на корабль. Не знаю, насколько ты сможешь идентифицировать этих китов, но ведь ты знаешь их давно.
— И ты, конечно, предусмотрительно забыла спросить у дамы разрешения взять ее камеру? — догадался Эневек.
Она задрала подбородок и посмотрела на него с вызовом:
— Ну и что?
Он повертел камеру в руках.
— Ладно. Я посмотрю.
— Мы посмотрим, — поправила его Делавэр. — Я хочу проследить всю эту историю от начала до конца. И пожалуйста, не спрашивай меня, почему. Мне это просто причитается, вот и всё.
Эневек уставился на неё.
— Кроме того, — добавила она, — будь со мной поприветливее.
Он медленно выдохнул и стал разглядывать камеру. Надо было признать, что идея Делавэр была пока что лучшим из всего, чем они располагали.
— Я постараюсь, — пробормотал он.
12 апреля
Тронхейм, Норвегия
Приглашение застало Йохансона, когда он собирался ехать к себе на озеро.
После возвращения из Киля он рассказал Тине Лунд об эксперименте на глубоководном симуляторе. Разговор был недолгий. Лунд была по уши занята сразу несколькими проектами, а остальное время проводила с Каре Свердрупом. Йохансону даже показалось, что она не вполне вникает в тему. Но у него хватило такта ни о чём её не расспрашивать.
Несколько дней спустя позвонил Борман, чтобы поставить его в известность о последних результатах. Они продолжали эксперименты с червями. Йохансон, уже собрав вещи, был готов к выходу, но решил отложить отъезд ещё на один звонок, чтобы поделиться новостями с Лунд. Однако она не дала сказать ему ни слова. На сей раз она была в приподнятом настроении.
— Не можешь ли ты сейчас заглянуть к нам? — предложила она.
— Куда? В институт?
— Нет, в исследовательский центр «Статойла». К нам приехали руководители проекта. Из Ставангера.
— А для чего вам я? Рассказывать им страшилки?
— Это я уже сама сделала. Но они хотят подробностей.
— Почему именно от меня?
— А почему нет?
— У вас же есть отзывы, — сказал Йохансон. — Целые штабеля. А я могу только повторить то, что выяснили другие.
— Ты можешь больше, — сказала Лунд. — Ты можешь… выразительно передать свои чувства.
Йохансон на мгновение лишился дара речи.
— Они знают, что ты не эксперт в области нефтяного бурения и не специалист по червям, — горячо продолжала она. — Но ты пользуешься хорошей славой в НТНУ, ты нейтрален, на тебя не давят обязательства, как на нас. Мы судим совсем под другим углом зрения.
— Вы судите с точки зрения исполнимости того или иного проекта.
— Не только! Видишь ли, в «Статойле» целая куча людей, и каждый лучше всех знает что-то одно, а…
— Короче, зашоренные узкие специалисты.
— Совсем нет! — Она сердилась. — Зашоренным людям в нашей фирме нечего делать. Просто каждый слишком углублён в своё. Мы все, как бы это выразить, под водой. Нам необходим взгляд снаружи.
— Я в вашем деле мало что понимаю.
— Разумеется, тебя никто не принуждает. — Лунд постепенно начинала раздражаться.
Йохансон закатил глаза:
— Ну ладно-ладно. К тому же есть пара новостей из Киля…
— Я могу считать это согласием?
— Да. Когда состоится эта встреча?
— Собственно, мы тут постоянно в переговорах…
— Ну, хорошо. Сегодня пятница. На выходные я уезжаю, а в понедельник…
— Это… — Она запнулась. — Это было бы…
— Что? — протяжно спросил Йохансон, мучимый дурными предчувствиями.
Она молчала ещё несколько секунд.
— А куда ты уезжаешь на выходные? На своё озеро?
— Правильно, умница. Хочешь со мной?
Она засмеялась:
— Почему бы нет?
— Хо-хо! А что скажет Каре?
— Мне всё равно. А что он может сказать? — Она секунду помолчала. — Ах, чёрт!
— Была бы ты во всём так хороша, как в работе, — тихо сказал Йохансон, не стараясь, чтобы она его расслышала.
— Сигур, пожалуйста! А ты не мог бы отложить свой отъезд? Мы встречаемся через два часа, и… это ведь недалеко. И ненадолго. Ты сегодня же уедешь.
— Я…
— Нам надо скорее прийти к какому-нибудь решению, время не терпит, ты ведь знаешь, чего всё это стоит, а мы топчемся на месте…
— Хорошо, я приеду!
— Ты просто сокровище.
— Мне за тобой заехать?
— Нет, я буду уже там. О, как я рада. Спасибо! — она положила трубку.
Йохансон с тоской посмотрел на свой упакованный чемодан.
Когда он вошёл в конференц-зал исследовательского центра «Статойла», царившее там напряжение можно было потрогать руками. Лунд сидела в обществе троих мужчин за чёрным полированным столом. Послеполуденное солнце заглядывало в окна и придавало хоть немного теплоты сдержанному интерьеру из стекла и стали. Стены были увешаны диаграммами и чертежами.
— Вот он, — сказала дама из приёмной, передавая его присутствующим, словно рождественский подарок. Один из мужчин пошёл к нему навстречу с распростёртыми руками. Он был в модных очках и с коротко остриженными чёрными волосами.
— Тор Хвистендаль, заместитель директора исследовательского центра «Статойла», — представился он. — Извините, что мы так бесцеремонно завладели вашим временем, но госпожа Лунд заверила нас, что вам не пришлось ничем жертвовать.
Йохансон метнул в сторону Лунд выразительный взгляд и пожал протянутую руку.
