то книжку какую-то возьмет. Пару страниц почитает и бросит. Сидеть безвылазно дома и дожидаться вечера, когда придет Олег, было просто невыносимо. Хотелось выбраться хотя бы на часок, как-то немного развеяться. Ну а уж если выбралась из дома, так чего же бесцельно бродить по улицам да ворон считать, можно немного и «поработать». Настроение от такой простой и ясной мысли как-то сразу улучшилось.
Чего же себя мучить? А может, и в самом деле стоит немного развеяться?
Лелька подошла к шкафу, уверенно его распахнула и надела свое любимое пальто.
Излюбленным местом для «работы» оставался Центральный рынок. Именно здесь она начинала познавать азы карманного ремесла. Это как первая любовь: что бы ни испытывал, чтобы ни переживал впоследствии, а мыслями так или иначе возвращаешься к ней. Центральный рынок всегда был переполнен, сюда наведывались самые разные люди и с различным достатком, чтобы что-то купить особенное, чего невозможно встретить в других местах, или, наоборот, что-то продать эксклюзивное. Для щипача имелась возможность заприметить крупную рыбу: профессора какого-нибудь или жену большого чиновника, каковые без десяти тысяч в кармане просто на улицу не выходят.
Зайдя на рынок, Лелька прошла через территорию, где продавали дрова и жмых, дальше повернула к прилавкам, где продавали прочищалки для примусов и керосинок. Потом потянулись прилавки, где можно было обменять продукты на одежду и одежду на продукты. Огляделась, высматривая более или менее прилично одетых покупателей. Таковых, по ее мнению, было несколько. Выбор пал на упитанную гражданку, что препиралась с продавцом в мясном ряду. Это было на руку Лельке: человек, занятый разговором, к тому же спорящий с кем-либо, был более легкой добычей, нежели просто приценивающийся к товару.
– Мне надо пять кило вырезки, а вы мне пытаетесь подсунуть мясо с жилами, – услышала Лелька не совсем приятный голос упитанной женщины. – За дуру меня держите?
– Да где ж оно жилистое-то? – перевернул лежащий на прилавке кусок говядины продавец. – Настоящий филей! Одна мякоть!
– Да вон же жилы! – указала пальцем на мясо упитанная женщина.
В это же самое время Лелька в одно движение открыла сумку женщины, проворно сунула в нее руку и быстро вытащила кошелек. Однако спрятать его в свой карман Лелька не успела: чья-то крепкая ладонь обхватила ее тонкое запястье. Лелька дернулась, пытаясь вырваться, да не тут-то было: хватка человека, схватившего ее за руку, оказалась железной.
– Стоять! – произнес мужчина, продолжая крепко держать ее за руку.
Внутри у Лельки все оборвалось. Вот и попалась! Она со страхом посмотрела на мужчину снизу вверх. На первый взгляд мужик как мужик, годов тридцати пяти. Курточка на нем серенькая легонькая, ношеные-переношеные штаны, заправленные в кирзовые стоптанные сапоги, и простая застиранная рубаха. Очевидно, опер из какого-нибудь городского отделения милиции, живущий на свою нищенскую зарплату, не способный справить себе новые порты.
А опер между тем во всеуслышание, так, чтобы его громкий голос, будто бы дырявый свисток, докатился до дальних торговых рядов, объявил:
– Граждане, обратите внимание. Только что на ваших глазах мною, оперуполномоченным отделения милиции, была задержана молодая гражданка, вытащившая кошелек вот у этой женщины, – указал оперуполномоченный на пострадавшую (упитанную представительницу слабого пола).
Прекратив препираться с продавцом, женщина поспешно сунула ладонь в раскрытую сумку и, не обнаружив кошелька, истошно завопила, привлекая к себе всеобщее внимание:
– Кошелек украли! Воровка! Попалась, гадина! Теперь ты за все ответишь! Будешь знать, как честных граждан обворовывать!
Народ вокруг шумел. Волновался. Негодовал. Воров в народе не любят. Настрадались от них во время войны, да и сейчас не легче.
Рядом с человеком в штатском появился молодой милиционер в звании сержанта. Вдвоем они, надев на Лельку наручники, повели ее в ближайшее отделение милиции. За ними шла упитанная женщина и время от времени, негодующе глядя Лельке в спину, зло шипела:
– Воровка! Ишь ты…
В отделении, куда привели Лельку, ей пришлось некоторое время просидеть в комнате, куда то и дело заглядывали оперативники и, глянув на задержанную, недобро ухмылялись, после чего уходили. «Никакого волнения, держись спокойно, – думала Лелька. – Это всего лишь сердечный стук». Затем ее провели в допросную и позвали следака из следственной группы.
– Анисимов Сергей Аполлинарьевич, следователь, – представился Лельке молодой человек, вошедший в допросную комнату и присевший за обшарпанный стол.
Такую юную и симпатичную карманницу Анисимов лицезрел впервые и даже где-то внутренне смешался, не зная, как следует правильно построить допрос (хотя работал в милиции уже три с половиной года). Поразмыслив, решил, что именно с такими преступниками, как эта прелестная особа, не следует либеральничать. Напротив, надлежит обращаться с ними построже, неукоснительно придерживаясь рамок закона и должностных инструкций.
К тому же Сергею Аполлинарьевичу где-то было досадно, что такая привлекательная девушка – и вдруг оказалась воровкой-карманницей! Ну почему так сложилось? Ведь это же в корне неправильно! Ведь она же могла осчастливить какого-нибудь порядочного рабочего парня, выйдя за него замуж. Нарожали бы кучу детей, воспитали бы их порядочными людьми, настоящими строителями коммунистического общества. Честно бы трудились на какой-нибудь фабрике или заводе, а после работы ходили бы в кино и смотрели добрые советские фильмы, такие как «Золушка» или «Сердца четырех». А вернувшись из кинотеатра, за ужином и вечерним чаем обсуждали бы увиденное и, возможно, немного бы поспорили. Без особых крайностей, конечно, и соблюдая взаимное уважение.
Теперь ничего у нее этого не будет. Ее ожидает тюремный срок, а сама жизнь покатится по наклонной.
А ведь если встретить ее где-нибудь на улице, так ни за что не поверишь, что девушка с таким милым личиком может быть карманницей. Небось, после своих удачных дел она шастает по всяким малинам. Пьет водку с уркаганами и отдается таким же ворам, как она сама.
Не будь она преступницей, он непременно постарался бы понравиться ей, если бы встретил при каких-либо иных обстоятельствах. Скверно-то как…
Сергей Аполлинарьевич скривил губы и посмотрел на Лельку.
– Ваше имя, отчество, фамилия? – начал допрос следователь Сергей Анисимов.
– Лелька Станиславовна Осинская, – последовал ответ.
– Имя какое-то у вас странное. Впервые слышу такое.
– Я в этом не виновата, – попыталась пошутить девушка. – Такое имя мне дали мои родители.
– Понятно… Место и год рождения?
– Родилась в Казани в тысяча девятьсот двадцать седьмом году, – ответила Лелька.
– Ваш род занятий?
– Вы же знаете, зачем спрашиваете, – с некоторой укоризной посмотрела на следователя Лелька.
– Вы еще где-то работаете или воровство ваша основная профессия?
Лелька отвернулась.
– Отвечать, когда вас спрашивают! – прикрикнул на нее Сергей Аполлинарьевич, сведя брови к переносице. Придавая убедительности своим словам, он даже слегка хлопнул ладонью по
