ты и гад, - надулся я и через мгновение рассмеялся. – Мне будет не хватать твоих ебучих колкостей, дружище. Помни, кто ты есть и какой выбор ты сделал.
- Всегда буду помнить, - кивнул тот, пожимая мою руку и наблюдая за тем, как я и Астра стали растворяться в воздухе. – Прощай, Збышек!
Больше я ничего не видел. Только свет, яркий, согревающий и дарящий блаженство. Как рука Астры, крепко сжимающая мою руку и наполняющая сердце уверенностью.
Эпилог.
На Небесах было прекрасно. С бирюзового, идеально чистого неба светило ласковое солнышко, иногда дул легкий ветерок, принося свежесть и слабую прохладу, под ногами мягко пружинили большие облака, больше похожие на вату.
Иногда вдалеке раздавался тихий радостный смех детей и взрослых, которые радостно плескались в ближайшем озере и загорали на бережку. Кто-то читал книги, прислонившись спиной к большим деревьям. Кто-то неторопливо ел спелые фрукты и степенно беседовал с другими праведниками. А кто-то просто молчал, закрыв глаза и подставив лицо ласковым лучам солнца.
Одним из праведников был высокий крепкий мужчина с кудрявыми волосами и добрыми, темными глазами. Он, почесав густую бороду, улыбнулся, когда к нему на руки прыгнул маленький мальчик и прильнул к груди. Мужчина, подойдя к одному из фруктовых деревьев, сорвал с небо яблоко и протянул ребенку, который, радостно засмеявшись, тут же захрустел райским фруктом.
Мужчина смотрел вдаль, на бескрайний горизонт, где ярко блестели Золотые Врата. Иногда с той стороны приходили другие праведники, сначала напуганные, а потом умиротворенные, открывшейся радостной картиной. Рай был прекрасен, но в глазах мужчины мелькнула грусть, что тут же подметил мальчик. Он привлек к себе внимание, потянув мужчину за бороду, и вопросительно уставился на него.
- Да, Федос? - грустно улыбнулся он.
- Дядя, почему ты грустишь? Ждешь своих друзей? – спросил мальчик, хрумкая яблочком.
- Те, кого я жду, сюда не придут.
- Они плохие? – глаза ребенка округлились, заставив мужчину рассмеяться.
- Нет, Федос. Они очень хорошие, но сюда они никогда не вернутся.
- Ты редко про них рассказываешь, дядя Ахиллес.
- Хочешь, чтобы я рассказал? – улыбнулся мужчина. – Хорошо. Давай присядем на травку, я сорву тебе еще яблок и спою песню о своих друзьях.
- Песню? – мальчик восторженно охнул и нетерпеливо загалдел. Мужчина шутливо шикнул на него и, посадив на траву, отправился к фруктовому дереву, а когда вернулся, положил перед мальчонкой несколько яблок, пару бананов и горсть экзотических ягод, сладких, словно мед.
- Песню, значит? – ухмыльнулся мужчина и, вздохнув, запел. Сначала тихо и медленно, потом все громче и громче, заставляя всех праведников услышать её. Они знали, что мужчина часто пел эту песню и всегда приходили её послушать. Так было и в этот раз. Ахиллес пел, закрыв глаза, но он знал, что его слушают. Его слушал мальчик. Слушала жена, прижавшись к его крепкому плечу. А еще знал то, что его слушают те, кому посвящена эта песня. Мужчина не был поэтом, он был воином, но всякий праведник знал, сколько души он вложил в эти слова. Возможно, и всю свою безграничную Душу…
«Свой выбор сделал он когда-то.
Пожертвовал собой, хоть и не был солдатом.
Обычный грешник. Только с добрым сердцем,
И языком, что жалил жгучим перцем.
Он без раздумий жертвовал собой,
В котел смолы кипящей прыгал смело.
Не раз обижен был судьбой,
Но с честью выходил вперед умело.
Обычный грешник. Только с добрым сердцем,
И языком, что жалил жгучим перцем.
А с ним всегда была она,
Худая, дерзкая, на голове огня копна.
Они прошли, держась за руки,
Сквозь Ад, ужаснейшие муки.
Сквозь Время, Игры и врагов,
Сквозь пытки, камеры и лед Кругов.
Они сумели выжить, души сохранить.
Смогли других спасти и их же полюбить.
Будь это воин Греции, погибший от стрелы,
Иль демон черный, умом пронзающий миры.
Они не ставили себе иные цели,
Страдали в жар и в хлад метели.
С богами, не страшась, вступали в спор,
Порой наградой им за это был укор.
Они прошли, держась за руки,
Сквозь Ад, ужаснейшие муки.
Обычный грешник. Только с добрым сердцем,
И языком, что жалил жгучим перцем.
А с ним всегда была она,
Худая, дерзкая, на голове огня копна.
Когда-нибудь, я верю в это,
К Вратам Златым я выйду на рассвете.
Увижу вновь знакомые глаза,
Услышу смех, их голоса.
Пожму им руки, заключу в объятья.
И это будет наивысшим счастьем.
* * *
- Он поет, - улыбнулся худой паренек, лежа на шезлонге и поднимая голову к небу, уже окрасившемуся в закатные цвета.
- Да, - улыбнулась в ответ рыжеволосая девушка, привстав на локтях. – Он часто поет. Как думаешь, Стёпка, мы его когда-нибудь увидим?
- Обязательно, заинька, - вздохнул парень, прижав к губам ладони. – Когда-нибудь он придет сюда, и мы будем до утра болтать, пить вино и вспоминать старые приключения. Но не сегодня. Его путь еще не закончен.
Девушка хмыкнула и прижалась к его плечу. Она приподняла очи и посмотрела на горизонт, где солнце медленно скрывалось в океане. Они знали, что утром солнце снова взойдет и так раз за разом. Ибо таков круг жизни.
От автора.
На этой ноте, радостной или грустной, «АнтиБожественную комедию» можно окончательно закрыть, пока она не превратилась в глупый фарс. Конечно, многие из вас будут сидеть с глупыми физиономиями, переваривая прочитанное, потом прочтут весь цикл еще раз, в надежде отыскать какие-то скрытые послания или тайные знаки. Но всем стоит признать тот факт, что история Збышека и Астры благополучно завершилась.
Когда я только начинал писать первую книгу из этого цикла, то не думал, что появится вторая часть, потом третья, четвертая, пятая, шестая и седьмая. Это был обычный стёб на злободневные темы, иной взгляд на религию и жизнь в частности.
С каждой частью «АнтиБожественная комедия» становилась чем-то большим, чем обычная история про волосатого недоумка Збышека. У героев появлялся характер, они менялись, сомневались, вляпывались в очередные передряги и так раз за разом. Появлялись и новые персонажи, среди которых появился полюбившийся многим Ахиллес, превратившийся из врага
