Ну? Что? Я тоже была беременна! Выбирая между ее ребенком и своим, я выбрала своего.
– И где же он?
Я все же бью, да. Некрасиво, может быть, подло. Впрочем, ничуть не более подло, чем она поступила со мной. Губы Чурановой болезненно кривятся. Смотрю на нее, и будто туман рассеивается – так вот почему у нее был этот пунктик насчет детей. Все так просто! Она же тупо надеялась уравнять шансы. Дело даже не в ее вдруг проснувшемся материнском инстинкте.
– Какое же ты чудовище, – хрипит она, глядя на меня так, будто я у нее на глазах утопил котенка.
– Кто бы говорил. А я-то думал, ты ей и впрямь подруга.
– Что же тогда ты на меня полез?
Хотел сделать больнее моей девочке. Но я ни за что не стану обсуждать Асию с Чурановой. Это только наше с ней.
Проигнорировав вопрос, кошусь на часы:
– Значит так, я вернусь домой часов в одиннадцать, к этому времени тебя там не должно быть. Возвратишься домой – подавай на развод. Делить нам нечего, поэтому все получится сделать быстро.
– Ты с ума сошел? Ты сошел с ума… – шепчет Чуранова, в ужасе на меня пялясь. – Почему ты всех собак на меня вешаешь, м-м-м? Что мешало ей самой рассказать о своем положении, ты не думал?! Я, как могла, боролась за свое счастье, а ей ты был и даром не нужен!
Все же напрасно я начал этот разговор здесь, где ему не место. Мог бы и догадаться, что Чуранова так просто меня не отпустит. Вон, на нас уже оборачиваются посторонние люди. Дерьмо…
– Я все сказал, Шура. Лучше уезжай, правда. Ты себе даже не представляешь, каким ходишь краем… – шиплю с ненавистью и, крутанувшись на пятках, ухожу от жены прямиком к Асии, которая как раз закончила разговор с нашим сыном.
Сыном… Это вообще можно как-то пережить, а? На первый взгляд кажется – нет. Я просто сдохну, меня разорвет от беснующихся в груди эмоций.
– Предлагаю встретиться после пресс-конференции. Подойдет?
– Вполне. Только, подозреваю, тебе придется слишком долго ждать ее окончания.
– Ничего страшного.
– Хм. А ты изменился, – тихо замечает Асия, не таясь меня разглядывая.
– Нет, девочка. Люди не меняются. Говоря по правде, я держусь из последних сил. И то лишь потому, что понимаю – нам нельзя воевать дальше. Слишком много невиновных пострадало от этого, тебе не кажется?
Если бы здесь можно было курить, я бы затянулся с превеликой радостью. А так лишь смотрю на нее, смотрю, и смотрю… И не могу насмотреться, потому что она такая красивая! И моя. Как бы ни противилась этому. Моя на самом высоком уровне, том уровне, где наши ДНК, смешавшись, остались в вечности.
– Может быть, – отводит глаза.
– Ну, тогда до встречи.
Осталось только как-то этой встречи дождаться. А это почти невозможно. Потому что за ней, я знаю, последует еще одна. Та, которая разделит мою жизнь на до и после. Встреча с моим сыном.
Господи боже…
Люди врут, говоря о том, что отцовская любовь приходит со временем. Я уже его люблю. Безусловно и слепо. Просто за то, что он есть. У меня кожа зудит – так хочется его увидеть. Но одновременно с этим я ужасно боюсь, что мое сердце тупо не выдержит этой встречи. А еще я ревную. Ревную даже своего отца к тому, что он видел моего сына, болтал с ним, касался… Тогда как лично у меня такой возможности не было. И что интересно, совсем не виню Асию в этом. Вообще ее не виню.
Встречи, встречи, встречи. Переговоры. Это только на красной дорожке красиво, на деле же любой фестиваль – площадка для работы. Не знаю, правда, о чем я договорился на этот раз. Все на автомате – разговоры, улыбки, рукопожатия, фото на память.
В зале, где идет показ фильма Асии, яблоку негде упасть. И хорошо, что я купил билеты заранее. Те разлетелись с какой-то феноменальной скоростью. Знаю, что это не может быть плохо, но все равно не готов к тому, как же это, блин, хорошо. И да, я должен болеть за свой фильм, представленный в той же конкурсной программе, и за свою актрису, но… Пожалуйста, дайте гребаную ветку Юсуповой. Вряд ли кто достоин этого приза больше.
Пресс-конференция после показа длится почти два часа. Бесконечный какой-то день. Когда Асия выходит ко мне, топчущемуся в стороне от толпы, я уже и не верю, что моему ожиданию когда-то придет конец.
– Прости. Я пыталась отделаться от них пораньше, но… – Асия пожимает плечами, намекая на то, что с таким же успехом она могла приказать солнцу погаснуть.
– Спасибо.
– Ничего ведь не получилось, – напоминает она, пряча руки за спиной.
– Ты могла бы оттягивать нашу встречу до бесконечности, но не стала.
– Если я тебя хоть немного знаю, вряд ли это имело бы смысл.
Мы встречаемся взглядами и замолкаем, пораженные тем, что можем поддерживать нормальный разговор, вместо того чтобы пытаться побольнее друг друга ужалить. Все дело в том, что мы теперь не одни, да? Что существует тот, ради кого мы нашли в себе силы забыть обиды? Если честно, теперь, по прошествии времени, они кажутся такими несущественными, что я просто диву даюсь тому, сколько дров мы наломали.
Или это только с моей стороны все по-прежнему остро?
А ей на меня плевать…
Блядь. Ну, вот и как с этой мыслью смириться? Я же вообще ни черта о новой Асии не знаю. Что если у нее уже давно есть другой мужик? Четыре года прошло. Гребаных четыре года. Я даже что-то ей предъявить не имею права.
– Асия! – мою девочку окликает какой-то бугай. Решив, что это тот, о ком я буквально только что думал, стискиваю зубы, да так, что еще немного, и те просто сотрутся
