фразу, потребовавшую перевода. Но Камран замешкался, и замерзшей девушке пришлось нетерпеливо его подтолкнуть:
— Что он сказал, Камран?
— Доктор сказал, что дождь закончился, — перевел немного удивленный прозаичностью патрона парень.
В том, что Али-Ага прав, Вероника убедилась, подойдя к окну в своей комнате.
Через полчаса, когда она, согревшись под горячим душем, вышла из ванной, на круглую площадку за аллеей садился большой полицейский вертолет.
Прилетевшей бригадой командовал местный следователь Дутиков. Окунев представился так невнятно, что никто не обратил внимания — его удостоверение выдано московским МУРом. Всем хватило и того, что он капитан, Игорь Станиславович.
Первым следователь вызвал в курилку, временно переквалифицированную в допросную комнату, хозяина поместья Эдуарда Кузьмича.
Вероника заняла кресло в самом далеком углу гостиной, неторопливо прихлебывала горячий чай и поглядывала на возбужденно шептавшихся Эку и Ангелину Сергеевну. Кажется, речь шла о ней, так как говорила в основном первая, вторая больше слушала и спрашивала, и обе иногда косились в ее сторону.
Ничего удивительного. Недостатка информации не выдержал и Михаил Федорович. Подтянув к своему бойцу свободное кресло, он сел рядом с Вероникой и не вполне трезво прошептал:
— Давай колись, героиня, как ты нашего Васю вычислила? Кузьмич сказал: все ты, все ты. На картах погадала, что ли?
Вероника задумалась над многоярусным ответом. Карты она действительно раскладывала, но уже в результате размышлений, а не наоборот. То есть никакой дополнительной помощи ее «плюшевый дар» не оказал. Вроде бы.
Или все же оказал? Помог и подтвердил? На самом деле интересно, в какой момент возникло желание раскинуть карты, и где здесь причина, а где следствие… Память так некстати стала подводить! В голове застряло ощущение чего-то недовыполненного, неправильного, оставившего прогорклый привкус просроченного озарения…
Михаил, наблюдая за гадалкой, подумал, что та погрузилась на недоступный ему уровень непознанного, и перешел к комплиментам:
— Ник. Если тебе когда-то понадобится помощь или дружеское плечо…
Вероника перевела на Троепольского незрячий взгляд, пошевелила губами и негромко выпалила:
— Ну конечно же! Конечно! Дружба! Он принял меня… — Ника едва не сказала «за наводчицу», но вовремя осеклась. — Спасибо, Михаил Федорович. — Ника одарила собеседника самым теплым взглядом, на который оказалась способна. — Вы мне очень помогли.
Ошалевший от ее переходов Троепольский вначале кивнул, мол, не за что, всегда пожалуйста. А после поинтересовался:
— А чем помог-то?
От необходимости отвечать Веронику спас выкатившийся из допросной курилки Эдуард Кузьмич. За креслом на колесиках появился озабоченный следователь Дутиков и капитан Окунев. Первый проследовал за бодро катящимся хозяином, вероятно, к месту преступления, в кабинет. Окунев, оглядев примолкшее собрание, остановил взгляд на Веронике и сделал жест «прошу вас».
Вероника встала, размоталась из пледа и послушно потопала «допрашиваться». Надо сказать, факт — сразу после хозяина дома на беседу пригласили девчонку, впервые оказавшуюся здесь, — никого не удивил. Все уже поняли, что об убийствах больше всех и лучше всех расскажет именно она. Компания проводила Веронику взглядами, в которых читалось искреннее теплое напутствие. Немного, правда, нервное, но выданное от души.
В малой гостиной кто-то изрядно надымил. В пепельнице лежали окурки и одна нетронутая толстая сигара, которой, к сожалению для Кощина, никто не соблазнился.
Игорь Станиславович закрыл за Вероникой дверь, положил руку на плечо девушки и крепко его сжал.
— Как ты? — шепнул над ухом.
— Норм, — отчиталась Вероника.
— Кощин здесь про тебя какие-то небылицы рассказывает. Это правда? Или он преувеличивает?
— Да, скорее всего, правда, — продолжая подбивать итог разговора с Троепольским, невнимательно согласилась ворожея. Развернулась под рукой Окунева и, глядя тому в глаза, быстро заговорила: — Помнишь, как вы «водили» меня по ювелирным магазинам, а ночью взяли банду непонятных крадунов? Утром ты еще ко мне своего стажера с ключами отправил… — Вероника, как уже бывало при беседе с Окуневым, легко перескакивала с «вы» на «ты». — Ну вспомни!
Капитан приподнял брови.
— Да помню, конечно. Дело в производстве до сих пор.
— Тогда какой-то тип потопал за мной с троллейбусной остановки неподалеку от антикварного салона. Вчера я встретила здесь хозяина этой лавки, Аркадия Валентиновича, и он, кажется, принял меня за наводчицу. Представляешь?! Он принял меня за наводчицу и предложил дружить!
— Принял за наводчицу? — Главный щеголь МУРа капитан Окунев отстранился от Вероники, пытливо прищурился. И когда та вначале истово кивнула, а потом помотала головой, предложил: — Давай-ка с самого начала, поподробнее.
Вероника, путаясь в последовательности событий трехмесячной давности, рассказала, как в антикварной лавке между ней и хозяином завязался случайный разговор. Как Ника на нервах брякнула про розовый бриллиант…
— А тогда, по словам Лорхен, вся ювелирная Москва гремела: у Сальникова похитили «Поцелуй сильфиды»! Что, если в тот момент Валентинович думал о «сильфиде», зацепился за мои слова и решил на всякий случай проверить: кто это здесь розовыми бриллиантами интересуются? Совпадение ведь и вправду странное, такими камнями не каждый день интересуется! Он и отправил за мной кого-то своего…
— Стоп, — перебил Окунев. — А почему ты раньше ничего о разговоре в лавке не сказала?
— Смеешься? — обиделась Вероника. — Я была в нескольких ювелирках, в трех магазинах и одном ремонте! Мне что, надо было рассказывать о разговоре с каждой продавщицей?! — Ника округлила глаза и приложила растопыренные пальцы к пищеводу. — Откуда я могла знать?! Вы же не спрашивали!
Окунев обогнул длинный стол с пепельницей, хьюмидором и какой-то папкой. Сел в кресло и принялся задумчиво поглаживать деревянные подлокотники. Поглядел на Веронику, нервно ерзающую напротив, на уголке похожего кресла.
— А что? — сказал. — Имеет смысл проверить. Когда знаешь отправную точку, искать легче. Да?
Вероника закивала:
— А я о чем, Игорь! Вчера меня сразу удивило, что антиквар меня узнал, но сделал вид, будто впервые видит! И, знаешь, как-то так занервничал, сбился с мысли…
— Еще бы, — хмыкнул Окунев. — Если все правильно, тот день он навряд ли забудет, той ночью его банду взяли. Спасибо, Вероника, будем проверять. Теперь давай к местным баранам. Кощин сказал правду, Шишкина вычислила ты?
— А, — отмахнулась Полумятова. — Тут все просто получилось, — поймала недоверчивый взгляд капитана и подтвердила: — Да правда, просто! Вы бы тут, конечно, до еврейской Пасхи разбирались, уж Кощин постарался бы, но я-то внутри всего была. В эпицентре, с подозреваемыми. По большому счету, я еще долго думала! Няня Настя с самого начала разгадку дала: управляющий как будто ждал нашего приезда. Понимаешь? Все чисто, все подготовлено — плита надраена… Василий знал, что скоро в дом, где продолжается ремонт, приедут хозяева и гости! Большого ума не надо, чтобы дважды два сложить.
— Но Кощин не сказал…
— А, — снова отмахнулась кондитер, — откуда ему
