в хозяйском кабинете у раскрытого сейфа. Шишкин и понять не успел, как получилось, что он ее толкнул! Ведь не хотел же, просто испугался, когда она возникла за спиной: «Василий?.. А что ты тут делаешь?!»
Толкнул он ее от неожиданности. Психологиня треснулась головой об угол стола, негромко похрипела и затихла. Лишь кровь, пропитывая ковер, потекла из раны на затылке. Василий замер на мгновение. Потом, пошатываясь, вышел в коридор и направился к лестнице… Проходя мимо комнаты Эки, остановился. План созрел как бы сам собой: утром девочка-лунатик проснется с окровавленной рукой, помчится к деду, а тот…
А что «тот»? У его внучки справка есть, посадить в тюрьму он ее не позволит, десяток адвокатов ей наймет!
Василий вернулся в кабинет. Пропитал бумажный носовой платок кровью Инессы и, прокравшись в спальню Эки, выжал кровь на вытянутую руку крепко спящей девушки. Потом провел платком по ручке двери с обратной стороны… И лишь тогда опомнился: черт, скоро же охранники к нему придут!
Шишкин едва успел влететь в свою комнату, раздеться и взлохматить волосы, как в его дверь уже стучался Павел.
…Шок, который испытал Кощин, увидев в своем кабинете мертвую Инессу, нельзя и близко поставить с его последующим потрясением. Побледневший Кощин поглядел в распахнутые мертвые глаза подруги, неловко развернулся и побрел по коридору к гостиной. Наверное, за коньяком. Но, проходя мимо спальни внучки, заметил кровь на дверной ручке комнаты девочки-сомнамбулы и схватился за сердце: догадался, кто, судя по всему, виновен в смерти Инессы! В этот момент, очень символически, поместье погрузилось в темноту. Как будто из сочувствия к заботливому хозяину, скрыв сокрушительную картину — кровавые пятна на бронзовой птичьей голове.
— Скажи охране, что схему найдем завтра, — донесся до управляющего размеренный хозяйский баритон. — Пускай сидят в сторожке, в такую погоду нечего на улице делать. И собак загони в вольер.
Когда Шишкин, выполнив указание, вернулся в кабинет, то не увидел там хозяина и заметался. Куда идти?! Где Эдуард Кузьмич?! Не дай бог, помер!
Но Кощин вышел из комнаты напротив кабинета, спальни Инессы. Вынес оттуда ее резиновые сапоги и куртку.
— Помоги мне, — попросил. — За забором у собачьего вольера дерево только что упало. Отнесем туда… Инессу. Вместе с ковром. Сапожки тоже замотаем. Они короткие, могут сползти с ног по дороге.
Поразительное здравомыслие в подобной ситуации. Шишкин даже запереживал, что, опомнившись, хозяин догадается о чем-то! Такой недюжинный умище, такая выдержка у старика! Кощин даже вспомнил о том, что нужно проверить, не осталась ли кровь на полу, и приказал Василию зажечь подсвечник.
Что удивительно, всю кровь впитал ковер. Мужчины подхватили рулон…
— Стой! — попросил хозяин. — Слишком тяжело.
Чтобы не испытывать на прочность совсем не Бессмертного, не сказочного Кощея, Василий предложил запустить генератор. Он уже понял, что после сегодняшней ночи станет для хозяина синонимом безукоризненной преданности — в огонь и в воду за отца родного! Хозяин все ему простит на двадцать лет вперед и в завещании упомянет.
— На лифте спустимся, Эдуард Кузьмич!
Через час, уже оказавшись в своей комнате, Василий налил себе полный стакан водки, собрался выпить за удачу… Дочка теперь, дай бог, окажется пристроенной! В трехкомнатной квартире у станции метро «Кузнецкий Мост». Но мудро себе отсоветовал напиваться. Аккуратно перелил часть жидкости обратно в бутылку и принял только половину.
Утром понял, что даже половины было много: подлец Бадма, шкура продажная, решил подсуетиться — слить помощника. Шаман наверняка увидел что-то ночью, поскольку ждал, когда к нему придет наобещавший горы управляющий. Но тот, забыв обо всех на свете вершинах, послушно таскал тяжести.
Шишкин, разумеется, не был уверен в том, что понял в точности шаманскую интригу: возможно, тот решил шантажировать богатея Кощина, вынесшего из дома ковер с покойной, но не исключено, сработал на опережение. Мастер Бадма знал, что управляющий собирается стащить у Инессы расписание «Битвы», а потому, скорее всего, догадался — психолога убил именно попавшийся Василий, и постарался заранее откреститься от подельника. Сдать его первым, чтобы ответные обвинения в мошенничестве уже звучали так: мое слово против твоего, все твои наветы — зловредная месть талантливому, разгадавшему тебя провидцу. А доказательств — нет, Бадма об этом позаботился.
Фразой, брошенной на камлании: «Ее убил мужчина», хитрец сам подписал себе приговор. На этот раз у Шишкина рука не дрогнула, когда он, стоя за спинами зрителей, подливал в шаманский чай отраву, — мерзавец, заколачивающий нереальные бабки на больных несчастных людях, жалости не заслуживает. С детства у Васи была любимая присказка: кошка скребет на свой хребет. Каждый получает по заслугам: нагадил в тапки — отвечай. Инка, если рассудить, тоже сама во многом виновата. Нефиг греховодничать, по мужикам ночами бегать! Не побежала бы — не нарвалась. Проникнуть в кабинет можно было и в другое время, а не подстраиваться под ее шашни. Все мировое зло от баб!
Починенная загодя цепь активировала видеонаблюдение и помогла убийце попасть в хвост списка подозреваемых: Василий вышел из зала, где должен умереть шаман, первым.
Промокшая Вероника, заботливо укутанная нянюшкой в плед, поднималась по лестнице. За ее спиной поругивались охранники, ведущие под руки понурого управляющего. Кощин громогласно приказывал им приковать «эту дрянь» к батарее где-нибудь в бойлерной и глаз с него не спускать! На повороте к коридору к спальням стоял доктор Али-Ага, нарушивший свое уединение. Иранец наблюдал за медленно поднимавшейся девушкой. Высокий импозантный провидец, в черном костюме и белой рубашке с расстегнутым воротом, показался Веронике выходцем не просто из иных земель иной культуры, а существом другого рода и порядка. Вокруг него творилось черт-те что, но ничего его как будто не касалось.
— Вы знали, кто убийца? — спросила Вероника, подойдя к провидцу. Камран перевел ее слова, но Али-Ага на вопрос только слегка пожал плечами. — Если бы вы вмешались, возможно, Бадма был бы сейчас жив.
На этот раз иранец произнес несколько рубленых фраз, упомянул Аллаха. Камран задумался над переводом…
— Доктор не мог вмешаться, — сказал в итоге. — На все воля Всевышнего. Этот путь должны были пройти вы, Вероника.
— Серьезно?! Но Бадма…
Горячий выпад Вероники иранец перебил плавным, но решительным жестом. Сказал несколько слов и подошел к креслу, где сидел Эдуард Кузьмич, заговорил с ним по-английски.
Промокшая ворожея тихонько фыркнула.
— Не обижайтесь, Вероника. — Юный азербайджанец неловко улыбнулся. — Доктор сказал, что Бадма прогневил духов своего рода и был наказан. Ничего изменить было уже нельзя. Доктор не мог вмешаться в их… в их дела.
Иранец снова повернулся к Веронике и громко сказал
