все мои нервные окончания гудят от возбуждения, когда его большой палец находит мою задницу. Сначала он просто массирует ее, но когда я чувствую, как он плюет на мою дырочку, я знаю, что скоро будет еще больше.
Он вдавливает кончик большого пальца внутрь меня. Ощущение непривычное, но не такое болезненное, как я ожидала. Он прощупывает мою дырочку большим пальцем, медленно входя и выходя, прежде чем внезапно полностью выскользнуть. Он не оставляет меня пустой надолго, заменяя большой палец двумя другими. Как только он вводит эти пальцы внутрь меня, он разводит их в стороны, растягивая меня в процессе.
— Каково это — чувствовать мои пальцы в своей заднице, подготавливаясь к принятию моего члена?
— Хорошо, — стону я, не подумав, и Ривер хихикает у меня за спиной.
— Ты готова принять мой член?
— Я не знаю. — Его пальцы намного меньше члена.
— Полагаю, мы скоро узнаем, — насмехается Ривер, убирая пальцы из моей дырочки. Он плюет на нее еще раз, прежде чем я чувствую гладкую головку его члена у своего заднего входа. — Постарайся оставаться расслабленной.
Он медленно входит внутрь, но давление быстро нарастает. Я была права; его член намного больше пальцев, и у меня такое чувство, что моя дырочка вот-вот разорвется. Я хнычу, впиваясь ногтями в кожу, чтобы хоть немного смягчить боль.
Головка его члена скользит внутрь, и я заставляю свои мышцы расслабиться. Он двигается очень медленно, но почему-то этого недостаточно.
Только когда он снова начинает говорить, я забываю о дискомфорте.
— Моя хорошая маленькая шлюшка так хорошо принимает член в задницу. Я так и знал, что ты справишься. Шлюхам нравится, когда их трахают в задницу. Каково это, Ангел?
— Наполненная… такая наполненная… — Мне удается сказать.
— Хорошо, мне нравится, когда в тебе мой член. Мне нравятся твои дырочки заполненными мной. Я собираюсь начать трахать тебя, и ты будешь хорошей маленькой девочкой и продолжишь держать свои ягодицы раздвинутыми. — Его голос хриплый, как будто он едва сдерживается.
Я киваю в подушку, держа себя открытой для него, когда он начинает входить и выходить из моей задницы в устойчивом темпе. Не требуется много времени, чтобы боль полностью утихла и появился новый вид удовольствия, чтобы ее устранить.
— Черт возьми, да, именно так, шлюха, расслабься для меня. Позволь мне трахнуть тебя. — От его слов я расслабляюсь еще немного, погружаясь в матрас.
Он увеличивает темп, трахая меня быстрее и жестче с каждым толчком. Чем дольше он входит, тем приятнее это ощущается, и, прежде чем я успеваю опомниться, я приподнимаю свою задницу, призывая его войти еще глубже.
— Я собираюсь наполнить твою задницу своей спермой, но я хочу, чтобы ты кончила со мной. Я хочу, чтобы ты развалилась на части, пока я буду трахать твою задницу. — Ривер обвивает меня руками, пока его пальцы не оказываются прямо на моем клиторе. Он грубо трет маленький комочек нервов, и требуется всего несколько секунд, чтобы наступил мой оргазм.
— Я… я кончаю… — Мне удается выплюнуть между стонами.
Ривер ворчит у меня за спиной, трахая меня глубокими движениями, при этом так сильно сжимая мой клитор, что я вижу звезды. Мои бедра дрожат, и мое тело напрягается, когда мной овладевает разрядка.
— Черт возьми, да, дои мой член! — Ривер рычит, когда я кончаю прямо ему на пальцы. Удовольствие разливается по каждой жилке в моем теле, заставляя меня забыть, что я с Ривером и насколько это неправильно.
Он со стоном напрягается, и я чувствую, как его член пульсирует внутри меня. Его оргазм разрушает его тело, в то время как мой медленно угасает.
Ривер наваливается на меня сверху, вдавливая в матрас. Мы оба тяжело дышим, пытаясь отдышаться. Он скатывается с меня, ложась на спину рядом со мной.
В течение нескольких минут никто из нас ничего не говорит.
— Этого было достаточным доказательством? — Я спрашиваю, нарушая тишину.
— Должен признать, ты неплохо справилась.
— Теперь у тебя не осталось причин злиться. Я доказала, что люблю тебя, и Ребекка наконец мертва.
— Что? — Спрашивает он, как будто не понимает, о чем я говорю. До меня доходит, что он не знает обо всей операции в Нью-Хейвене.
— Ребекка и ее сын мертвы, — рассказываю я ему вместе с остальной частью истории. Он внимательно слушает, задавая лишь несколько вопросов.
Когда я заканчиваю рассказывать ему обо всем, он садится на своей кровати.
— Это должен был быть я, — сердито говорит он. — Я должен был убить ее.
— Какая разница, кто это сделал? Она мертва, и это все, что имеет значение. — Я пытаюсь утихомирить его, но он с каждой секундой становится все более возбужденным. Я встаю с кровати и начинаю одеваться, чувствуя себя уязвимой в своем обнаженном виде.
— Ты просто не понимаешь. Это должен был быть я. Это была моя месть!
— Ты пугаешь меня, когда вот так злишься, — признаюсь я, надеясь, что мое заявление успокоит его. Это не так.
— Хорошо, тебе должно быть страшно.
— Может быть, мне стоит сказать моему отцу, чтобы он снова посадил тебя в камеру, — предупреждаю я, но мы оба знаем, что я просто блефую.
— Может, тебе стоит вернуться в свою комнату и держать свой хорошенький ротик на замке?
— Может, и стоит. Похоже, тебе нравится быть одному.
— Наконец-то ты поняла.
Оставить его в таком состоянии, возможно, ужасная идея. Но что еще мне остается делать? Он явно больше не хочет, чтобы я была здесь. Не знаю, чего я ожидала от него? Обнимашек?
— Хорошо, я пока оставлю тебя в покое, но не делай глупостей. Повсюду охрана, и они знают, что тебе нельзя уходить.
— Да, да, я понимаю. Я все еще пленник. — Ривер все еще сидит на кровати, его прикрывает только тонкая простыня. Я подхожу и становлюсь рядом с ним. Он смотрит на меня в замешательстве. — Что, по-твоему, ты делаешь?
Я наклоняю голову и оставляю целомудренный поцелуй на его щеке.
— Целую тебя на ночь.
Он удивленно смотрит на меня, но ничего не говорит, когда я выпрямляюсь и иду через комнату.
— Я люблю тебя, — говорю я ему, не оборачиваясь, прежде чем открыть дверь и выскользнуть из комнаты. Возможно, ему и не хочется это слышать, но я сказала это, несмотря ни на что.
24
СКАРЛЕТ
Яркий, ослепительный солнечный свет, льющийся в окно моей спальни, похож на грустную шутку. Мать-природа смеется надо мной. Показывая это, напоминая мне, каким прекрасным может быть мир внутри, я не чувствую ничего, кроме темноты, когда чищу
