Горазд в это время, опустившись на колено, внимательно следил за подступами к их БТР с тыла. Позиция их была замаскирована на возвышенности и в данный момент находилась на левом фланге атакующей орды. Справа, на другом фланге, также был замаскирован второй БТР. Огонь они должны были открыть, если что-то пойдет не так. Не поворачивая головы, Горазд скосил глаз вправо. Туда, где только что ровно и долго отстучал пулемет Вакулы. И где теперь слышалось ржание раненых и умирающих лошадей и крики людей. И взглянув, уже не смог отвести взгляд. Лощина покрылась бившимися в агонии животными и людьми. Те, кому повезло уцелеть, сейчас забыв, зачем они сюда примчались, нахлестывая лошадей, поворачивали их обратно и устремлялись назад. И было их гораздо меньше, чем тех – еще шевелящихся на траве. Траве, которая, даже видимая отсюда, становилась красной. И это пробрало Горазда до дрожи.
–М-да! Кавалерия и пулеметы – несовместимы!– флегматично высказался Ахмет с брони, взглянув на белого как мел Горазда и продолжая держать поле под прицелом пулемета.
Сотня княжеской конницы, развернувшись и огибая с двух сторон поле с мертвыми и пока еще живыми, устремилась в погоню. Теперь они гнались за остатками орды. Хотя выживших было минимум раза в два больше, воины княжеской сотни были уверены, что враг сломлен и уже не способен к сопротивлению.
«По машинам!»– донеслось из радиостанции.
Завелись двигатели техники, и машины поползли вслед коннице. Нужно было победу в бою превращать в окончательную.
Кочевье расположилось в нескольких километрах от места битвы. Когда княжеская сотня прибыла туда, выжившие уже сообщили о случившемся оставшимся в кочевье, и сейчас между княжескими воинами и кибитками и шатрами кочевья клубилась конная толпа в несколько сотен человек. Как будто только что и не полегло в лощине около полутысячи воинов орды. На коней сели все – старики, подростки и женщины. Многие были вооружены луками.
Сотник, остановив своих воинов, хищно улыбнулся. Эта толпа только выглядела воинственно и грозно. Отдай он команду, и его воины пронзят ее, как нож печень молодого барашка. Но! Командир запретил. Вон и сам он приехал на своей шайтан-арбе. С такими машинами они всю степь себе подчинили бы. Все женщины и кони были бы их. Сотник с сожалением вздохнул и снова взглянул на остатки орды. Вдруг повезет, и те найдут в себе мужество напасть? Но нет. Может быть, и напали бы. Если бы сотня была бы сама по себе. Но увидев вместо одной шайтан-арбы, которая уничтожила лучших воинов, целых три, те, кто был там, в лощине, стали слезать с коней и опускаться на колени первыми. Следом за ними после паузы покинули коней и остальные. Остатки орды стояли на коленях, низко опустив головы. Они признали поражение и отдавали свои тела на волю победителей.
–И что теперь с этим делать?– промолвил Чибис и растерянно оглядел подчиненных.– Как-то мы это вопрос упустили. Их ведь тут поболе тысячи. Я так думаю.
Все молчали. После паузы отозвался лишь сотник:
–Прикажи! И кручину твою решим.– Плотоядно облизав губы, он потянул из ножен саблю.
–Нет! Хватит мертвых и на поле. Кстати о мертвых. С ними ведь как-то тоже вопрос решать надо.
–Так ведь собирались пригнать экскаватор со стройки и всех в траншею,– напомнил Василич.
–Да! Только это касалось воинов. Про остальных мы как-то забыли. Сейчас ситуация изменилась, как видишь. Или ты готов убивать детей и женщин?– для проформы понинтересовался Чибис у того, продолжая размышлять.
Над полем стояла тишина. Молчали даже дети, уже покинувшие жилища и прижавшиеся к матерям и оставшимся в живых мужчинам. Лишь лошади всхрапывали, отходя от горячки боя и погони.
–Ладно, начнем с простого. Сотник!– оправился от минутного замешательства Чибис, окликнув командира легкой конницы.– Найди старшего из них и доставь его сюда.
Сотник огорченно вздохнул и отдал приказ на своем языке двум ближайшим воинам. Как все сложно с этими непонятными урусами. Так они сами себя называют, хотя ни ему, ни в его бывшем племени такой народ ранее был неизвестен. Сейчас бы его воины вырубили бы всех способных держать в руках сабли и луки, а потом прошлись бы частым гребнем по кочевью, отыскивая уцелевших женщин и девушек. И вечером был бы пир во славу могущества его и богов. Заодно отпраздновали бы тризну по павшим в этой славной битве. Правда, и здесь урусы все испортили – погибших в его сотне не было. Лишь несколько раненых воинов и коней. А какая битва может быть славной без крови?
Все, кто услышит о ней, скажут, что враг был слаб, как женщина или ребенок, и славы в этой победе нет. Тяжело воину в войске урусов. Но все эти мысли сотник держал при себе, спрятав их как можно глубже. Очень ему не хотелось попасть в руки колдунов, цеплявших к пальцам какие-то странные веревочки из непонятного материала и выявлявшие потаенные мысли. И, сотник это точно знал, все его знакомые воины, державшие в мыслях идеи бежать, прихватив скакунов и оружие, данное урусами, после общения с этими колдунами стали просто землекопами. На ближайшие десять лет. Нет! Он не такой дурак. Он дал клятву князю перед своими богами и будет ей верен, надеясь, что и князь сдержит свое слово, и сотник получит свободу. Хотя… нет смысла врать самому себе. Никогда бы он не стал в своем племени сотником. Не богат и не столь славен был его род, чтобы занять такое положение. Опять же – у урусов он видел прекрасных скакунов, которых они разводят. Сейчас они в основном идут в тяжелую конницу, но пройдет немного времени, и легкая получит этих мощных рослых коней. Опять же – оружие и бронь! Его нынешнему снаряжению и оружию мог бы позавидовать не только хан его племени, но и хазарский вельможа. Поэтому он будет верен клятве и будет выполнять приказы этого уруса со странным и трудно произносимым именем «Чибис».
Воины вернулись втроем. Третьим был седой, но еще крепкий старик. Неторопливо, блюдя достоинство даже в такой ситуации, он сполз со спины коня и, помедлив, опустился на колени перед Чибисом, сидевшим на броне БМП.
Чибис жестом показал стоявшим по бокам от булгарина воинам, чтобы его подняли и поставили на ноги. Слезать с брони Чибис не стал, но и разговаривать со стоявшим на коленях стариком ему показалось неправильным. Особенно с учетом тех мыслей, что начали складываться в его голове, пока он ждал.
–Кто ты?
–Меня зовут Дашгын.
–Почему именно ты? Не нашлось никого помоложе?
–Я из ханского рода.– Старик говорил быстро, склонив голову и не поднимая глаз. Переводчик, один из воинов сотника, переводил медленно, иногда замолкая.– Моя мать приходилась двоюродной сестрой хану. Сам я, когда рука была тверда и глаз верен, был сотником и носил прозвище Клыч.
Он поднял глаза и испытующе посмотрел на Чибиса.
–Среди выживших после битвы с твоими воинами осталось лишь несколько десятников.
Старик снова опустил голову и продолжил потухшим голосом:
–Они напуганы так, что не решились идти к тебе, князь.
–Я не князь. Я всего лишь княжий воин. Десятник по-вашему. Правда, сейчас под моей рукой воинов больше. Так решил мой князь.
