Трогай… — просит моя ведьма, и я конечно трогаю. Не просто трогаю, блядь, а поглощаю. Каждый сантиметр. Каждый нетронутый участок шикарного тела. Видеть, как ладони скользят по её нежной светлой коже, как обводят её идеальные изгибы, как пальцы тянутся к её рту, проталкиваясь внутрь. Как она приподнимается и опускается… Это выше и лучше всего, что мне доводилось делать.
— Моя самая красивая…Самая дерзкая женщина на свете…Самая охуенная.
Такая тугая и мокрая, что я кое-как сдерживаюсь…
Не трахаю, а дарю любовь. Сейчас нам обоим это нужно.
Но на этот раз мы с ней кончаем одновременно, не проходит и жалких пяти минут. Она полностью накрывает меня собой, дрожит, пульсирует, зажимая внутри, и я еле дышу, перебирая пальцами хрупкий позвоночник. Как же мне нравится кончать внутрь, как нравится ощущать, как она доит меня внутри… Чувствовать, что она вся моя. Без каких-либо ограничений.
— Рекорд? — спрашиваю её, на что она даже не реагирует. Просто лежит и растекается на мне, целуя грудную клетку в местах своих же царапин. А я нюхаю её и нюхаю, так как не могу надышаться этим размазывающим меня запахом.
— Я тебя люблю…Я так сильно тебя люблю. Не знаю, как я тебя нашла. До сих пор не понимаю.
— Мы нашли друг друга, ведьма. Притянулись как две половины целого. Пойдёт?
— Угу, — бормочет в ответ. — Мне с тобой так хорошо.
— А мне с тобой. Как животик? Не тошнит?
— Нет…Пойдём вместе в душ?
— Что ты творишь со мной, чертовка, — смеюсь, сжимая в руках её округлые ягодицы. — Пиздец…Ты становишься ещё фигуристее. Что со мной будет потом? Сразу в нокаут?
— Ну…Потом…Моя грудь нальётся молоком и тебе нельзя будет её касаться… — улыбается она, вынуждая меня хныкать. Хоть и в шутку.
— Своему сыну я временно передам эту опцию, не волнуйся, — смеюсь и утягиваю мою малышку за собой в ванную комнату…
* * *
Очень скоро мы и вправду едем по магазинам. Катя не привыкла вот так ходить, приходится заставлять, хотя она явно нервничает, когда я просто бросаю фразы «самое дорогое». Подобное моё поведение — не самое её любимое. Вспомним хотя бы наше знакомство. Кажется, она эту мою мажористость готова с корнями из меня вырвать.
— Самое дорогое, Глеб — не всегда самое лучшее… — поучает она меня, глядя своим сердитым взглядом.
— Всегда, — спорю я, на что она лишь качает головой. — А видела там целый отдел с люльками, электронными шезлонгами для малышей? Идём туда?
— Боже, Адов, ты мне руку оторвёшь… — смеётся она, пока я тяну её вдоль торгового зала. Наша корзина уже завалена всем подряд, но я не успокоюсь, пока мы не нагуляемся здесь. — Я иду. Помедленнее. Откуда ты вообще знаешь про электронные шезлонги?
— Читал…
— Что?! — у неё такой вид, словно я ей молитву сейчас наизусть рассказал. Хотя я ни одной даже толком не знаю.
— Ну, что…А чем мне было заняться в самолёте и ночами без тебя? Читал, что нужно для ребёнка. И прочее. Хотел, как лучше, — признаюсь, на что она обнимает меня, не выдерживая. Прямо посреди толпы людей. Мне кажется, сейчас расплачется.
— Боже, ты лучший…Самый лучший…
— Ага, конечно, — язвлю в ответ, но прижимаю к себе, вздыхая.
— Глеб, — отрывается от моей груди Катя. — Наверное, надо поблагодарить Игоря за всё…Он спас меня. Если бы не он…
— Я и так отблагодарил…
— Как?
— Так. Взял его на постоянку твоим охранником вместе с Михой. Он благодарен. Я плачу намного лучше того… — замолкаю. О покойниках либо хорошо, либо никак. Хотя язык требует другого, но Катя понимает о чём я.
— Ладно…Я поняла… Тогда идём за шезлонгом, — улыбается моя ведьма и мы идём сорить деньгами.
День проходит не просто хорошо, а прекрасно. Мы оба счастливы. Если отбросить всё гнетущее, можно с уверенностью сказать, что из нас вышла бы хорошая семья. Потому как любовь между нами ощущается даже на расстоянии. Ей любуются даже другие люди. Я ощущаю это в их взглядах. Просто чувствую, когда идём мимо. Немного напрягает, ведь я не хочу даже визуально с кем-то делиться, но…В этом что-то есть. И когда Катя обнимает меня у всех на виду, я ощущаю, что мне подвластен весь мир. Всё в моих руках, если рядом со мной моя любимая женщина.
Но к вечеру настроение немного портится, потому как мне звонит обеспокоенный Рус. И в его голосе я улавливаю нечто болезненное и вынутое с самого дна. Нечто, что заставляет меня за него беспокоиться.
— Привет. Как сам?
— Нормально. Решаю вопросы, — отвечаю расплывчато.
— Слушай… — тянет он. — Помнишь, я тебе говорил про один проект, — завуалированно сообщает он, и я понимаю, что нас слушают. Красота.
— Ну.
— Кое-что всплыло. Я должен отъехать. Родителям ничего не говорил, а то знаешь же…Начнётся…Недосказанности, претензии…Обиды… — выдаёт таким голосом, будто…
Надеюсь, мне это кажется.
— Угу, знаю. Хорошо, я понял. Рус?
— М?
— Без меня не влезай в этот проект. Не надо.
В трубке молчание. Слышу только его жёсткое дыхание. Неужели он всё узнал…
— Встретимся в Москве через четыре дня. Ты мне нужен. Компания прошла регистрацию. Акции на бирже. Будь на связи, прошу тебя.
— Я на связи, Рус. Я здесь.
— Хорошо, — брат кладёт трубку, а я понимаю, что нужен ему как никогда сейчас. Мне придётся поехать в Москву через четыре дня…И, скорее всего, я возьму ведьму с собой…
Глава 21
Не отхожу от него. Просто не могу отойти. Каждую ночь снятся кошмары. Как он тонет. Как в морской глади я не могу отыскать его бессознательное тело. А когда просыпаюсь, я снова и снова душу его своими объятиями, и мы занимаемся любовью. Кажется, что бесконечно. Только это и делаем.
— Тебе нельзя волноваться, Катюш… — Глеб гладит меня по голове, и я успокаиваюсь. Только в его сильных руках я улавливаю эту необходимую мне дозу умиротворения и безмятежности. — Завтра
