песню, несмотря ни на что. — Будь прокляты эти линзы… ничего не вижу!
— Ты был прекрасным учителем и верным другом. Скажу прямо, ты был мне за отца и за деда разом, а это бесценно.
Оредин приблизился к старику, бережно обнял его левой рукой.
— Пригляди за Груоригом, видимо, следующим рексом станет он.
Подошвы Озрика мелькнули над краем площадки и рунный мастер с проклятьем ухнул с высоты в горячий пруд. Наследник крови на миг остолбенел от ужаса перед тем, что только что сотворил, но быстро очнулся.
— Позаботься о нём, мастер Торфур.
Инженер закричал, когда его одной рукой оторвали от пола и швырнули следом в клубящееся облако пара. Сам Оредин не осмелился бы прыгнуть даже ради спасения собственной жизни, он был уверен, что шаг с обрыва станет последним его шагом. Однако же старого Озрика поддерживала вера в предсказанную судьбу, а Белаф Торфур был по-своему на редкость везуч. У этих двоих был шанс.
Оредин обнажил меч и встал среди уцелевших Собственных. Он привёл их сюда, и он примет смерть вместе с ними, это меньшее, что он сможет сделать во имя успокоения совести.
— Вы готовы?
Как глупо. Зачем спрашивать, готовы ли они умереть, когда самому так отчаянно хочется жить?
— Это великая честь, господин.
— Мы её не достойны.
— Погибнуть вместе с потомком Туландара…
— Предки встретят нас как великих героев!
— Нашли чему радоваться, — прорычал Оредин и сделал глубокий вдох. — По крайней мере, я умру как подобает, — грудью вперёд, а не от удара предателя в спину.
«Скоро встретимся, Трорин, я уж в пути».
Надвигавшиеся люди вдруг остановились. Из их рядов выступил один, такой же как прочие, высокий силуэт в плаще с капюшоном. Он побрёл по мокрому блестящему камню, медленно вытягивая из ножен меч. Враг замер шагах в пятнадцати, и за шумом падающей воды слух Оредина смог различить череду громких вдохов и выдохов; человек произнёс хрипящим шёпотом:
— Каэфидрагор…
Затем шёпот превратился в протяжный рёв и враг бросился в атаку. Он ос ы пал ударами Струра эаб Друкка, заставив опытного ветерана попятиться; протанцевал неполных три шага к Ранбори эаб Вейму, и едва не выбил из его рук топор, точно целя по пальцам. Блакхен эаб Форус попытался зайти человеку в спину, однако, тот пнул его в голову, не оборачиваясь, и гном отшатнулся, едва не упав, — Тобар эаб Узгрут поддержал соратника и следом Собственные напали вместе.
Оредин присоединился к сородичам, вместе они взяли человека в кольцо, вместе напали, но длинный меч оказался везде и всюду. Тяжёлый удар пришёл по шлему наследника вместе с оглушительным рёвом; человек полоснул Тобара по подставленному щиту, перехватил топор Струра и швырнул воина в сторону с невероятной силой; Форус попытался подрубить врагу ногу, но та взлетела вверх, пропустив топор и опустилась пяткой на плечо Собственного так тяжело, что тот осел на колени. Следующий удар был молниеносным, остриё вошло Форусу в лицо под личиной, металл звонко заскрежетал о кости, кровь хлынула на бороду и грудь. Не успел гном отойти в чертоги предков, а человек уже яростно рубился с Ранбори и Тобаром, тесня их при этом.
Оредин отошёл от гула в черепе, зарычал и бросился в атаку, его меч метил человеку по пояснице, но тот молниеносно обернулся, опустил свободную руку на синий шлем, легко оторвал ноги от земли и совершил прыжок-переворот с опорой. Теперь уже Оредину пришлось скоро оборачиваться на каблуках, и его левая рука замелькала в череде тщетных выпадов; человеческий меч порхал легко, превращая каждую атаку гнома в блок, потому что нападать в этом бою враг намеревался только сам. Он ревел как раненный зверь, двигался то ломанными рывками, то перетекал из позиции в позицию подобно воде, но всегда — хаотично, непредсказуемо, агрессивно.
Оредин отчаянно душил в сердце страх, он не знал, к чему вообще эта схватка, если люди могли задавить их массой, как делали раньше… но плевать! На пороге смерти каждое лишнее мгновение само по себе являлось целью, и наследник рад был продолжать дышать! Тобар эаб Узгрут почти дотянулся до человека топором, но руки и меч того были длиннее и быстрее, атака прервалась на середине, щит поднялся навстречу новому выпаду, однако, вместо того, чтобы завершить удар, человек накинулся на Ранбори и ткнул того остриём под челюсть из невероятной позиции. Гномов осталось три.
— Вместе! Щиты поднять!
Оредин, Струр и Тобар набросились, но враг закружился стальным вихрем. Все его движения смешались перед глазами наследника, хаотическое мелькание на скорости, за которой не удавалось поспевать. Человек яростно осыпал гномов ударами, пока его клинок со звоном не преломился; долговязая фигура вдруг опустилась на все четыре, став похожей на паука, — резкий прыжок и обломок вошёл Тобару под подбородок, через рот в череп. Следующим быстрым и плавным движением спина человека выпрямилась, он долю мгновения просидел на корточках, ноги выпрямились и один невероятный прыжок спустя враг оказался у тела Форуса. Рунный топор был взят из мёртвых пальцев, затем к нему присоединился топор Ранбори. Человек неспешно двинулся к выжившим, вращая оружие в руках, привыкая к весу, новому балансу, длине. Оредин скосил взгляд на Струра, Собственный уже нетвёрдо стоял на ногах, устал, такие как он были неутомимы внутри шеренги, могли маршировать часами, но поединки со стремительными врагами…
— Я первый, — выдохнул Струр эаб Друкк.
— Вместе…
— Нет, господин… Если ты умрёшь раньше, предки не пустят мою душу в родовой чертог. Избавь от такого проклятья.
Он закричал и тяжело побежал вперёд с занесённым топором. Человек ударил навстречу одним из своих, а второй обрушил на голову. Рунная сталь встретилась с рунной сталью, звонко лопнул шлем, а следом и свод черепа. Тело с разбега завалилось на пол, человек продолжил идти.
Сломанная рука Оредина была накрепко примотана к торсу, чтобы не болталась, её пульсирующая боль ни на миг не утихала, «скрашивая» последние мучительные минуты, зато боль в голове совсем прошла, и наследник мог думать ясно. Он видел свою смерть, все его действия последовательно вели к такому исходу и Оредин Улдин эаб Зэльгафивар принял это. Осталось совершить лишь один шаг, чтобы уйти достойно…
В спину ударило что-то тяжёлое, гном пошатнулся, сделал шаг вперёд, но продолжил дышать. Он обернулся и поднял меч, парируя удар окованной металлом дубины, левую руку тряхнуло, пальцы онемели от боли, но жилы были крепки. Он позволил врагам подкрасться за шумом водопада! Прежде легионеры только смотрели и Оредин думал, что мечник сам закончит дело, но уже не в первый раз он ошибся…
Крича проклятья, наследник описал круг рунной стали, совершил один яростный выпад, другой, но люди полностью окружили его и били в спину. Кто-то выставил вперёд шест с цепью-удавкой и ловко накинул её на голову Оредина, затянуть на горле не смог, но цепь врезалась в личину, а потом со всех сторон навалились тёмные фигуры. Вырывающегося гнома скрутили, силой поставили на колени, срезали ремешок, царапнув кожу, и сняли с головы шлем.
Человек, в одиночку убивший четверых Собственных, навис над Оредином. Он тяжело дышал через рот и даже в горячем мокром пару его дыхание выглядело как дым, словно сами внутренности сейчас тлели. Человек вялым движением стянул с головы капюшон, — Оредин сразу узнал его глаза. В этот раз льдисто-голубые алмазы не казались ни колючими, ни холодными, в них горел огонь бесконечной ненависти, дикий, безудержный гнев. Казалось, они освещали череп изнутри. Теперь, без шлема было видно, что у Фуриуса Брахила был широкий выпуклый лоб, который переходил в обширную гладкую лысину, обрамлённую чёрными волосами по бокам. Кожа блестела от пота и воздух над ней извивался как бесцветное пламя.
Постепенно дыхание
