способностью ломать носы, наплевательством на рамки общества и дурацким юмором.
— Так уж дурацким! — возмущённо всхлипнула я.
— Я обожаю его. И я клянусь тебе, Лидия, если вдруг по неведомой причине ты лишишься дара, я останусь с тобой, — сказал он так серьёзно, что я покраснела.
— Легко сказать, — буркнула я. — Это как заявить, что ты любил бы меня даже червяком! Я-то им не стану...
— С твоей способностью встревать в истории, я бы не исключал такой возможности, — картинно вздохнул он. — Ну же, всё хорошо. Почему глаза до сих пор на мокром месте?
— Знаешь, не так-то уж просто их высушить, когда процесс уже запущен, — буркнула я.
Он вытащил из нагрудного кармана носовой платок, встряхнул, расправляя, и шагнул ко мне. Приподняв моё лицо за подбородок, он изящно промокнул слёзы. Он был так близко… Феликс прищурился.
— Неважно, скажешь ты да или нет на очередное предложение помолвки, — прошептал он. — Это просто слова, они ничего не значат. Твои глаза говорят всю правду. Они сияют, когда я рядом.
Ту-дум, ту-дум, отбивало ритм сердце. Я зачарованно смотрела в волшебные тёмно-синие глаза и молила Малику только об одном. Пусть его губы преодолеют эти несчастные десять сантиметров! Сейчас! Немедленно!
Не знаю, услышала ли Малика мои молитвы или Феликс прочёл всё в моём взгляде, но он наклонился ко мне, позволяя нашим губам встретиться. Внутри сердца словно загорелся пожар, который с каждым ударом разносился по всему телу. Я подалась вперёд, схватилась за ткань на его пиджаке, растворилась в ощущении тепла и счастья. И вдруг стало так всё равно на все эти секреты… проблемы… Как любит говорить Феликс: всё решим.
Потом! А сейчас я была предельно намерена раствориться в его объятиях!
Но куда там.
— Герцог… Как вы смеете?! — пронзил тишину сада звенящий голос отца.
Феликс, может, и отступил от меня на шаг, но дальше всё пошло, наверное, не так, как предполагал папенька — хотя я не берусь судить, какой реакции он ждал. Я же с трепещущим сердцем наблюдала, как обычные, человеческие зрачки герцога вдруг вертикально вытягиваются, а за спиной вырисовывается полупрозрачный, но всё равно весьма заметный контур крыльев.
— Как я смею? — вопреки своему внешнему виду, Феликс переспросил спокойно, даже слишком. Диву даюсь, как вода в фонтане не замёрзла от его голоса.
Мне стало искренне страшно за отца. Я схватила Феликса за локоть, безмолвно умоляя не совершать ничего эдакого. Сейчас он выглядел, как совершенный хищник, которому не нужна драконья ипостась, чтобы уничтожить недруга.
Папа запоздало почувствовал нависшую угрозу и несмело сделал маленький шажок назад, а затем, сжав руки в кулаки, сделал два вперёд. Он выглядел комично: потрёпанный, лохматый, с перекошенными очками, но взгляд горел решительностью.
— Вы вправе требовать от меня, чего захотите, я вечный должник перед вашей добротой. Но моя юная невинная дочь не должна расплачиваться за ошибки родителей!
Мои глаза чуть не вылезли из орбит. Феликс, издав короткий смешок, погасил свои спецэффекты и покачал головой.
— Вы считаете, что я воспользовался ситуацией и принудил Лидию к поцелую? — переспросил он вроде и иронично, но и несколько озадаченно. Да уж, в его картине мира такие обвинения явно были чем-то новеньким.
— Папа, ты всё не так понял… — начала было я, но голос отца почти сорвался.
— Милая! Ты не пострадала?
— Я выгляжу так, будто страдаю?!
— Лидия могла пострадать, — в голос Феликса вернулся лёд. — Вчера. Когда вы, барон, в совершенно свинском состоянии на весь игорный дом называли её златоглазой.
— Я... — отец отшатнулся, как от удара.
— Мы разрешили эту ситуацию, — успокоил Феликс, только чтобы насесть на папу с двойным остервенением. — Но не разобрались с корнем проблемы. Что ещё вы могли сделать? Проиграть поместье? Проиграть дочь?!
Он двинулся на отца с напором ледокола, и папенька, бледнея и потея, отступал назад, пока не упёрся спиной в зелёную изгородь. Глаза его забегали.
— Я бы никогда не играл на Лидию! — прошептал он в ужасе.
Потому что его пугало само предположение или потому что вдруг подумал, что мог бы…?
— Да? Только её дом? Где та грань, барон, между тем, чтобы оставить девушку без крова и средств к существованию, и проиграть непосредственно её саму?
К моему удивлению, зажатый в угол папа вдруг встрепенулся и обрёл второе дыхание. Он упрямо взглянул в глаза герцогу и отчеканил:
— Я благодарю вас за вмешательство и гостеприимство, герцог. Однако это не отменяет того факта, что вы не имели права прикасаться к девушке, с которой не помолвлены и уж тем более не женаты. Репутация моей дочери уже втоптана в грязь одним драконом. Что скажут люди, когда узнают, что Лидия ночевала здесь?
— В вашем сопровождении.
— Захотят ли они услышать это уточнение? — с неожиданной от него напористостью перебил герцога отец. — Если никто не узнает о даре Лидии, её могут посчитать порочной, а про меня скажут, что я сам подкладываю, — он нервно сглотнул на этом слове, — дочь под именитую знать в надежде выдать её замуж. Ох, солнышко, тебе обязательно слушать мужские разговоры?!
— Они касаются меня напрямую, — напомнила я невозмутимо. — Поэтому, папа, уж позволь мне послушать!
Отец взглянул на меня с невероятной тоской в глазах, так что сердце защемило.
— Ты всего лишь моя маленькая девочка, — прошептал он. — Подобные вещи не должны тебя касаться. Обязанность мужчин решать проблемы.
— Ваши слова разнятся с действиями, — фыркнул Феликс. — Если бы не Лидия, вы бы уже по миру пошли. Так кому тут ещё не стоит вмешиваться?
Они уставились друг на друга с такой ледяной яростью, что мне стало физически некомфортно. Ну, если подумать, батя бесится, потому что у него похмелье и стыд за своё поведение, а Феликс... Я покраснела. Его злость объяснить было ещё проще. Это ж надо так обломать дракона, папа! Да ты самоубийца.
Нет, сами они не расцепятся, даже авторитет герцога не сможет задавить отца, когда он включил режим защитника. Хоть зачастую меня от него же защищать и надо...
В общем, надо было вмешаться. Я потянула отца за локоть.
— Пап, — обратилась я примирительно, изо всех сил пытаясь соответствовать образу милой дочурки. — Поехали домой, а?
— Но
