— Будь он проклят, этот Малыш. Сказал, что ты заплатишь мне за информацию. Я решил, что он просто болтает, и передумал говорить.
— Проехали. Ну, так что там произошло?
— Я работал на одного малого. Поддерживал порядок. Собирал деньги. Охранял выигрыши. Работа не бей лежачего. Никто не собирался задираться. Все хотели только играть. Деньги крутились там тысячами.
— И что потом?
— В один прекрасный день на дом наехали. В заднюю дверь ворвались несколько крутых ублюдков и, не говоря ни слова, огрели по голове отца устроителя лотереи.
— Огрели — в смысле убили?
— Ударили трубой, фонарем или чем-то похожим. Может, и убили.
— Сколько их было?
— Трое. Двое молодых. Один постарше.
— Белые? Черные? Латиноамериканцы?
— Белые. — Остин, когда произносил это слово, словно освобождал мозг от неприятных воспоминаний, — Как только я их увидел, то сразу сделал ноги. Вспомнил, что мне говорили. А потом две недели отсиживался у родственника в Луисвилле.
— Вот как? — удивился Бэр. — И что же тебе говорили?
Прежде чем Остин успел ответить, появился Малыш Макмерфи, но с пустыми руками.
— Официантка принесет, — объяснил он.
— Мне говорили, — продолжил Остин, — что стихийной лотерее в городе приходит конец. Группа парней — семья — задумала оприходовать бизнес. Я слышал, они убивали всякого, кто становился у них на пути.
— Убивали людей? — переспросил Бэр. Он и до этого понял, что втянут в серьезное дело, но не был склонен верить любым городским байкам.
— Так мне говорили. Эти подонки действуют как машина смерти. Никто не смеет ни пикнуть, ни встать им поперек дороги. — Остин замолчал, а к ним походкой заштатной стриптизерши подошла девица на высоких каблуках. Она принесла на подносе три стакана с коктейлем.
— Спасибо, Роза, — поблагодарил ее Макмерфи, взял стакан и подал товарищу. Официантка робко покосилась на мужчин, словно понимала, что между ними происходит что-то нехорошее. — Я не знал, что вы пьете, поэтому попросил смешать двойной «Бим» с кока-колой, как нам. — Макмерфи повернулся к Бэру. Тот жестом предложил ему взять и третий стакан, что Малыш не преминул сделать.
— Кто эти парни? Эта семья? — продолжил допрос Бэр, когда официантка отошла.
— Не знаю. Братья с отцом или дядей.
— Фамилия?
— Люди, которые мне про них нашептали, про это ничего не сказали. — Остин поднял голову. — Можете хоть всю мою машину завалить наркотой, говорю вам, я не знаю. — Он залпом выпил полстакана.
— Как звали твоего босса?
— Гектор.
— Что за Гектор? Латиноамериканец?
— Да. Из Гондураса. Ни разу не слышал его фамилии. Работал у него всего два месяца, и мы так и не обменялись с ним визитными карточками.
— Отлично, — кивнул Бэр. — Мне необходимо с ним поговорить. Его можно найти?
— Нет, если он не дурак. А дураком я бы его не назвал. Парень тоже себе на уме. До меня дошли слухи, что он и после этого наскока держал лотерею. Даже сумел заполучить игроков. А затем бросил. На этом я перестал задавать вопросы и слушать. Этот Гектор, видимо, закрыл лавочку и смылся.
— Я сам его об этом спрошу, — сказал Бэр. Остин допил коктейль, взял у Макмерфи стакан и сделал глоток.
— Все бы тогда сложилось по-другому, если бы я был вооружен. — Остин сказал это больше себе, чем остальным. — Надо иметь в виду, когда в следующий раз пойду работать охранником.
— Лучше смени направление деятельности, — посоветовал ему Бэр.
— Подумаю, — тихо ответил Остин и сгорбился. В нем больше не осталось ни капли задиристости.
— Мне нужен адрес притона.
Получив от Остина адрес, Фрэнк собрался уходить.
— Послушайте, — окликнул его Макмерфи, — вы меня не подбросите?
Тот остановился:
— Ты ведь просто хотел помочь? Так?
Он кивнул.
— Тогда вали домой. В этом и будет твоя помощь. — Он направился к двери.
Глава тридцатая
Когда Бэр шел по не заасфальтированному участку к дому на Тауб, у него возникло ощущение, что он продвигается сквозь грязные облака. Это место не упоминалось в статьях Рэти, и его не было в списке «Каро». Влажный воздух светился ореолами вокруг немногих работающих и освещающих округу фонарей. Но кроме них и дом, и все, что находилось рядом, оставалось в темноте. Подойдя ближе. Бэр обнаружил, что окна целы. Дом не был брошен, как полагал Остин, или но какой-то причине бродяги обходили его стороной, как гиены, которые не трогают трупы павших от болезней животных. Фрэнк вытащил ручной фонарик и, приблизившись к зданию, включил его. На входной двери было приклеено извещение судебного пристава, уведомляющее о том, что процедура наложения ареста состоится в течение ближайших тридцати дней. Бэр посветил фонариком в окно — в комнате стояли только диван, пара стульев и стол. Он постучал в дверь и подождал — в доме было тихо. Сошел с крыльца, обогнул здание кругом, заглядывая в окна, где они располагались достаточно низко и не мешали, как в задней спальне, задернутые шторы.
Затем снова постучал — на этот раз в заднюю дверь — и опять не получил ответа. Оказавшись у парадного входа, поднялся на крыльцо. Постучал в последний раз и подергал ручку — дверь оказалась надежно запертой. Бэр вернулся к машине за набором отмычек. Он предпочел заднюю дверь — так было легче уберечься от нескромных взглядов, хотя на улице и во всей округе не было ни души. Присмотревшись, Бэр понял, что имеет дело с замком марки «Примус» повышенной секретности, с двойным цилиндром и запорным штифтом.
Ему уже приходилось сталкиваться с подобными устройствами, и борьба с ними протекала с переменным успехом. Замок был снабжен усиленными стопорными кольцами, а цилиндр защищался вращающимся кожухом. Ключи было трудно подобрать, поскольку они имели трехстороннюю насечку, и эта модель предусматривала встроенную защиту от вскрытия отмычками. Но Бэр тем не менее приступил к делу и, зажав фонарик в зубах, трудился минут десять, пока не заболели челюсти. Затем прервался и смахнул пот с лица. Один замок уступил — тот, что находился в дверной ручке. Однако со вторым — тем, что был со штифтом и располагался выше, предстояло повозиться дольше. Судя по всему, его врезали совсем недавно. Дверь держалась удивительно крепко. Бэр подумал: уж не использовали ли какое-нибудь приспособление вроде клина? Или дверь каким-то образом закрыли изнутри? Он прикинул шансы, поглядывая на соседнее окно. Ничто так не побуждает вызвать полицию, как звон разбиваемого стекла, даже если соседям нет никакого дела до окружающего. Поэтому он отказался от окна, спрятал отмычки в чехол и пошел к машине. Вернулся он с гораздо менее хитроумным воровским инструментом — коротким ломиком — и сразу приступил к делу. Ввел заостренный конец между дверью и притолокой выше ручки и начал раскачивать взад и вперед, пока дерево, поддавшись усилиям, не затрещало. На ноги посыпались краска и щепки. Вскоре дверь поддалась, и крепления ослабли. Бэр подергал за ручку и вновь принялся крошить дерево. Постепенно щель расширялась, и он увидел гладкий металл запора, который так ему досаждал. Мощная пила могла бы быстро справиться с задачей, но по сравнению с ней звук разбиваемого окна показался бы совсем негромким. Поэтому он начал расковыривать косяк, державший приемную металлическую часть засова. Работа оказалась непростой — ломик срывался в руках, и на ладонях появились волдыри. Но дерево под натиском лома уступало, и дверь уже перемещалась в раме — штырь вихлял в косяке на дюйм или два. Бэр отложил ломик, отошел на шаг и ударил в створку ногой. На двери появился мерный отпечаток его подошвы, он не сомневался, что разбудил всех соседей в округе, но путь был свободен.
