ударил по ушам, едва не лишился сознания снова.
— Живой! Живой, бля! — прогремел мужской голос, полный восторга.
В следующее мгновение этот человек попытался выскочить из комнаты, но в темноте дважды наткнулся на мою кровать и матерно выругался. А секундой позже вообще что-то уронил и зашипел, но вскоре я смог рассмотреть его широкоплечий силуэт, что появился в дверном проёме на фоне тусклого света, будто от свечи.
— Виталь Саныч! — опять прогремел его голос. — Виталь Саныч! Он очнулся!
Какая-то суета теперь уже в коридоре и быстрый топот ног. Кажется, тот самый, едва различимый свет вдруг сделался ярче, похоже, будто кто-то несёт его с собой. И точно, через некоторое время в помещение вошёл наш городской доктор, держа в вытянутой руке керосиновую лампу.
Глазам тут же сделалось неприятно, но тем не менее терпимо, хотя слегка прищуриться всё же пришлось.
Доктор обогнул кровать, склонился надо мной и вдруг посветил в глаза фонариком, после чего я окончательно ослеп, ну на время, конечно. Он что-то бормотал, зачем-то пошевелил мою голову, затем приложил пальцы к шее, скорее всего, тем самым проверяя пульс.
— Как себя чувствуете, Ваша Светлость? — наконец прозвучал закономерный, ожидаемый вопрос.
— Пи-и-ить, — прохрипел я, но голос был настолько слабый, что доктору пришлось переспросить и поднести ухо практически вплотную к моим губам.
— Ах, да, секундочку, — засуетился он. — Анатолий Саныч, будьте добры, попросите Ирину Леонидовну, пусть принесёт воды и чистый бинт.
— Ага, ща! — быстро ответил тот и тут же скрылся за дверью.
Ну, теперь хотя бы понятно, кто дежурил возле меня. Так, а где Вика? Что-то я не совсем понял, почему здесь Толя… Нет, она же не могла…? Нет… Я не могу её потерять!
— Вика, — прохрипел я.
— Что, простите? — в очередной раз поднёс ухо к моим губам Виталий Саныч.
— Вика, — повторил я.
— Ах, да, конечно же, — почему-то смутился тот. — Она… немного устала, в общем, мы сей момент ей сообщим, что вы очнулись.
Да что вообще происходит? Блин, вопросов целая куча, а я их даже задать не в состоянии. Что с Викой? Почему такая странная реакция у доктора? Где мы находимся? Успели поймать того ублюдка, который похитил моего сына?
— Вот, — в помещение ворвался Толя с эмалированной миской в руках и упаковкой бинта.
А буквально через минуту, ко мне в рот, наконец-то попала живительная влага. Виталий Александрович намочил кусок бинта и вначале смазал, получившимся тампоном, мои засохшие губы, а затем отжал немного в рот.
Вода с большим трудом прошла через пищевод, показалось, будто он склеился. Я хотел ещё, но доктор зачем-то отставил чашку на тумбу.
— Ещё, — попросил я, с вроде как ещё более сильным хрипом.
— Вам это пока вредно, — покачал головой доктор. — Потерпите, Ваша Светлость, для начала необходимо восстановиться.
— Что… Кхм-кхм, — я хотел было узнать, что случилось, но в горле резко запершило, и я зашёлся в кашле.
Валерий Саныч дождался, когда я успокоюсь, затем повторил манипуляцию с водой и бинтом. Стало гораздо лучше, хотя желание было иным: выхватить эту чашку и опустошить её до самого дна.
— Что произошло? — собравшись с силами, я наконец добрался до главного вопроса. — Почему я…
— Так, Ваша Светлость, давайте отложим все разговоры до завтра, — вдруг напустил на себя строгости врач, чем окончательно вверг меня в состояние волнения и паники. — Вам нужно отдыхать и набираться сил.
— Сколько? — спросил я, имея в виду своё пребывание в этом положении.
— Это уже как ваш организм скажет, — неправильно понял меня тот.
— Здесь я… Сколько? — повторил я вопрос, выдержав немалую паузу.
— Ах, вот вы о чём, — в очередной раз смутился тот. — Отдыхайте, Ваша Светлость, все разговоры оставим на завтра.
Доктор быстро развернулся и, прошмыгнув мимо Толи, покинул помещение. Я было попытался его остановить, но ничего не вышло, силы не желали подчиняться. Я даже слабого намёка на необходимые для этого гормоны в крови не почувствовал.
А Виталий Саныч не забыл утянуть вслед за собой и Толю, видимо, чтобы он невзначай не ответил на мои вполне закономерные вопросы. Ну хорошо хоть керосинку оставили.
Однако очень странное поведение лишь добавило волнения, вопросов и совсем не улучшило настроения. Так, в неведении, я пролежал довольно долго, перебирая в голове все возможные варианты, и даже не заметил, как уснул.
Утро началось с появления доктора. Он бесцеремонно меня разбудил, в очередной раз проигнорировал все вопросы, но хорошо хоть воды дал и в отличие от вчерашнего немного больше.
По всем ощущениям мне стало гораздо лучше, вот только шевелиться тело напрочь отказывалось, я даже носа почесать не мог. Хотя уколы иглой прекрасно чувствовал по всему телу, доктор проверил.
Затем в палату вошла Леопольдовна, которая занялась протиранием моего тела влажным полотенцем. А по завершении «банных» процедур взялась массировать руки, ноги, всячески сгибать их во всех возможных местах и направлениях.
На все мои вопросы она точно так же не дала ни единого ответа. Либо резко меняла тему, либо отшучивалась, и это уже порядком начало бесить.
Ближе к обеду за дверью поднялся какой-то шум. Словно толпа народа пыталась проникнуть ко мне, но их попросту не пустили. А едва всё утихло, ко мне вновь вошёл Виталий Александрович.
Он в очередной раз осмотрел меня, вполне удовлетворительно крякнул, почесал переносицу и присел на край кровати. Некоторое время он молча сверлил меня взглядом, после чего тяжело вздохнул и наконец снизошёл до разговора.
— В общем так, Глеб Николаевич, — произнёс он. — Я сейчас всё вам расскажу, но как только увижу, что вы излишне взволнованы, наша беседа прекратится. Хорошо?
Я молча кивнул и доктор продолжил:
— Вы были тяжело ранены, в голову, — первым делом ошарашил меня тот, — Что-то помешало пуле пробить ваш череп и фатально повредить мозг. Операцию пришлось делать в полевых условиях, сами понимаете, вокруг развернулись боевые действия.
— Я этого не помню, — задумчиво пробормотал я. — Помню взрыв, удар ботинком в лицо и… Ярослав, скажите, вы нашли его?
— Простите, Ваша Светлость, — отвёл глаза в сторону тот. — Преследование ничего не дало, да и не понять было… В общем, люди не смогли взять правильное направление во всей той кутерьме. А сейчас вообще неясно даже, с чего начинать, куда двигаться.
— С Викой что? — сухо спросил я.
— Вы должны понимать, Глеб Николаевич, — снова этот взгляд в сторону и неловкость, которую я ощутил прямо-таки физически. — Ей сейчас очень тяжело…
— Виталь Саныч, вы можете нормально ответить⁈ — разозлился я. — Что вы меня как маленького, ей-богу!
— В общем, Виктория Сергеевна немного не в себе, — снова какими-то закоулками продолжил тот. — Мы несколько раз пытались повлиять на неё, но вы же её знаете…
— Что с Викой⁈ — уже в третий раз повторил я свой вопрос.
— Она интенсивно налегает на спиртное, — наконец выдохнул доктор. — Простите, Ваша Светлость.
— За что? — мрачно переспросил я. — В том нет вашей вины.
— Ну как же, — вздохнул он и всплеснул руками. — Недоглядели… вот…
— Сколько я здесь? И где мы находимся?
— Ну, экспансию на юг пришлось завершить, — доктор всё же озвучил более или менее хорошую новость. — На этом настоял Анатолий Александрович.
— Правильно сделал, — согласился я. — Сколько я уже нахожусь в таком состоянии?
— Почти год, — ошарашил меня новостью тот.
И я в очередной раз лишился дара речи. Некоторое время внимательно смотрел на доктора
