class="p1">Дождавшись, когда первые радостные мгновения встречи прошли, Сверчок приблизился к командиру.
— Федор Иванович, а что со мной решили? — поднял он глаза на майора.
Офицер приподнял бровь:
— А что с тобой? Ах, с тобой! Ну, как и говорил капитан Вовк, собирайся, поедешь к родным. — Увидев, что юноша поник головой, майор улыбнулся: — Как боец Красной армии поедешь! Иди, возьми в машине сверток. Там твоя форма. Ее еще надо успеть подогнать по росту. Сегодня вечером примешь присягу, а утром отбудешь вместе с… — оглядев бойцов, Федор Иванович кивком головы указал на Лопату, — с ефрейтором Черенковым. И советую, красноармеец Цвирко, — голос офицера приобрел командирские нотки, — долго там не задерживаться! Одна нога дома, другая — здесь.
Охваченный неожиданной радостью, юноша вытянулся в струну и на одном дыхании выпалил:
— Есть, одна нога там, другая — здесь, товарищ майор! — и тут же бросился к автомобилю.
Оставив повеселевших бойцов, офицеры повернули назад, к зданию администрации.
11
Отряд свой майор Чепраков разделил надвое, оставив за собой общее руководство. Большая группа хорошо вооруженных людей, внезапно и неизвестно откуда появившаяся в приграничном с Литвой районе, могла насторожить бродивших по лесам националистов. Одну группу он возглавил вместе со своим новым замполитом, Юрием Вершининым. К радости командира, старший лейтенант довольно быстро нашел общий язык с бойцами. Другую группу возглавил капитан Виктор Александрович Вовк. Для посторонних это были два независимых друг от друга отряда.
Не одну неделю скитались разведчики по лесам, сталкиваясь с небольшими, разрозненными группками националистов из «Белорусской независимой партии», «Белорусской народной громады» и «Союза белорусской молодежи». Имея численное превосходство и возможность уничтожить неприятеля, бойцы «СМЕРШ» всякий раз уходили от столкновений. Не стали вступать в бой и с украинцами из УПА — повстанческой армии, боровшейся против Советов у себя на родине, остатки которой поддерживали связь с прибалтами и польскими националистами. Наоборот, вицефельдфебель Кондрат Матюшин, под чьим именем сейчас действовал Чепраков, старался сблизиться с ними. Офицер надеялся, что весть о появлении его отряда «лесная почта» быстро донесет до Андреаса Урбонаса. Этот литовец, руководивший на юге Литвы второй по численности крупной бандой, был сейчас для майора спецотряда НКГБ куда важнее, чем ликвидация нескольких десятков врагов.
Однако Урбонас, опасаясь охотившихся за ним сотрудников советских спецслужб, неохотно шел на контакт с незнакомыми людьми. Не доверял он и многим своим землякам, среди которых могли быть и те, кто, прикрываясь идеей «великой освободительной войны», действовал на стороне советской власти.
Чепраков тщетно искал пути сближения с отрядом Андреаса Урбонаса. Наконец ему удалось выйти на него через украинских националистов. После некоторого молчания литовец согласился прислать своего связного для переговоров…
Луна, пугливо выглянув из-за туч, выхватила чернеющий глазницами окон бревенчатый домик, сиротливо стоявший в окружении стеной поднимавшегося леса. Встревоженно вздыхал на осеннем ветру молодой березняк, рассыпавшийся перед невысокой плетенкой из ракитника. Несколько чепраковцев, одетых в форму вспомогательных подразделений шуцманшафта, приблизились к избе с восточной, подветренной стороны и остановились, прислушиваясь.
Царапая лицо обледенелыми ветвями, Сверчок проскочил невысокую березовую поросль, ловко перемахнул через ограду и, выскочив на небольшую поляну перед домом, притаился за могучим стволом старой осины. Чуть в стороне от нее под пронизывающим осенним ветром раскачивались несколько сосен. Цепляясь друг за друга ветвями, они издавали звуки, похожие на чей-то протяжный стон.
— Николай, вперед без команды не вырывайся! Напорешься на засаду, — услышал Сверчок позади себя тяжелое дыхание командира.
— Слушаюсь, товарищ майор! — виновато произнес юноша.
— И никаких майоров, забыл?
Забыл. Конечно, забыл. Юноша все никак не мог привыкнуть к их новой роли — роли полицаев.
— Виноват, господин вицефельдфебель. — Боковым зрением Коля заметил, как старшина Андрусенко вместе с Куртом Краузе побежали к соснам.
— Хорошо, что собак нет, — прошептал Федор Иванович, рассматривая подходы к домику. — За версту бы учуяли нас.
Скользнув лучом по двору, ночное светило вновь исчезло за тучами. Черное, почти беспросветное покрывало опустилось на лес. Сверчок оторвался от ствола, присел на корточки рядом с командиром, вытерев рукавом полицейской куртки вспотевший лоб.
— Кажется, в доме никого нет, пустой стоит.
Федор Иванович поправил кобуру на поясе:
— Сейчас проверим.
Предупредив Колю, чтобы оставался на месте, командир вместе с подоспевшим старшим сержантом Грушиным побежали за ближайший угол избы. Окон задняя стена дома не имела, так что с этой стороны их никто бы не заметил.
Сверчок всегда восхищался тем, как Олегу Грушину, этому здоровяку, весившему никак не меньше центнера, удавалось так легко, почти бесшумно передвигаться. Казалось, под его тяжелыми сапогами не зашуршит даже осыпавшаяся с деревьев пожухлая листва.
Услышав короткий призывный свист, бойцы со всех сторон потянулись ко входу. Замка на двери не оказалось. Отодвинув деревянный засов, первым внутрь, подсвечивая себе карманным фонариком и соблюдая осторожность, вошел Сергей Шепитько, один из саперов отряда. Обнаружив в центре большого прямоугольного помещения стол, на котором стояла «летучая мышь», он полез в карман за спичками.
— Пока не зажигай! — приказал командир, входя следом.
Скоро вся комната наполнилась людьми. Присев на край стоявшего у стены длинного узкого топчана, ефрейтор Черенков опустил автомат на колени и протяжно зевнул:
— Долго нам тут торчать?
— Встреча на полночь назначена, — ответил Федор Иванович, прикрывая ближайшее к нему окошко куском висевшей здесь же черной рогожки.
То же самое со вторым окном проделал и Шепитько. Теперь можно было и зажечь лампу.
Тусклый свет вырвал из темноты лица собравшихся, а по стенам запрыгали пьяные тени. Скрипнув петлями, входная дверь снова отворилась, и в помещение, служившее хозяевам одновременно и кухней, и спальней, вошел, пропуская вперед Краузе, старшина Андрусенко. Сорвав висевшую у входа на гвозде ветошь, он стал усиленно протирать запачканную чем-то ладонь.
— Кто-то совсем недавно был здесь, — негромко произнес Циркач. — За углом дома свежевырытая яма, а в ней еще не слежавшаяся от сырости зола.
— Только зола и больше ничего? — хмыкнул многозначительно Сергей Кнутов. — Обычно золой присыпают…
Сидевший рядом Черенков ткнул дружка локтем в бок.
— Не надо при командире! — прошептал он.
— А что тут такого? — передернул плечами Кнут. — Не хотелось бы, чтобы здесь завоняло вражьим дерьмом…
— Заткнись!
Очередной удар по ребрам оказался намного ощутимее. Ойкнув, Кнутов переломился в спине:
— Да понял я, понял!
Вид скорчившегося от боли товарища вызвал у присутствующих приступ неудержимого хохота. Это помогло ненадолго снять напряжение, в котором бойцы пребывали, ожидая встречи с хитрым и опасным противником. И только Курт Краузе продолжал сидеть с угрюмым лицом, о чем-то напряженно думая.
— Волнуетесь? — Федор Иванович тревожно повернул голову к сидевшему за столом немцу.
— Немного, —
