— Кэт, я на месте, в своем… офисе.
Это был далеко не худший «офис» в карьере Саймона. Туалетная кабинка в Хенли была куда больше той, в которой его заперли в Стамбуле. А унитаз был куда комфортабельнее деревянного пня, который ему пришлось использовать вместо стола в Буэнос-Айресе.
Он сидел не шевелясь, ожидая, пока включится ноутбук. Увидев на экране изображение спящего в кресле Грегори Уэйнрайта, Саймон улыбнулся: ему приходилось наблюдать за вещами и похуже.
Кэт была права две недели назад, когда уселась в кресло в библиотеке Гейла и заявила, что у его семьи была целая телефонная компания. Прошло всего две недели. Но для Гейла они казались вечностью.
Когда его телефон зазвонил, Гейл ответил — но не поздоровался. Он стоял перед входом в Хенли, укрываясь от холодного ветра. В трубке раздался хриплый голос дяди Эдди:
— Из Парижа. Ты был прав насчет него.
Больше ничего не требовалось говорить. Гейл медленно сунул телефон обратно в карман и уставился на большую стеклянную дверь.
— Ну что же, начнем — или еще рано? — Голос Маркуса вернул Гейла к реальности. — Осторожно, здесь… — Звук глухого удара оборвал его на полуслове. — Кочка.
Катарина Бишоп шла по длинному коридору к залу Романи, делая вид, что не замечает двух молодых людей в голубых комбинезонах, которые работали у открытого вентиляционного люка, окруженные какими-то большими устройствами. Она аккуратно обошла препятствие, вежливо кивнув одному из охранников, стоявших неподалеку.
Мужчина кивнул ей в ответ и сказал:
— Простите за неудобства, мисс. Вам помочь что-то найти?
— О, я и сама не знаю. — Кэт оглядела стену с картинами так, словно видела ее первый раз. — Я просто… смотрю.
— Смотрите все, что захотите — главное, ничего не трогайте, — усмехнулся охранник.
Кэт ступила в зал Романи, улыбаясь: «О, я бы не посмела», — мысленно ответила она.
За прошедшую неделю наименее примечательная из коллекций Хенли стала любимой галереей Кэт. Может, из-за простых мазков и мягких светотеней. А может, девушку просто притягивали другие картины, висевшие на этих стенах, — те, которых туристы не видели.
Все вместе картины Артуро Такконе стоили полмиллиарда долларов… Или жизни ее отца.
— Как дела, Саймон? — прошептала она в крошечный микрофон, спрятанный за воротником блузки.
— Как раз собирался… — медленно начал Саймон, но вдруг замолчал. — Ого!
— Что такое? — спросила Кэт настороженно.
— Ничего, — быстро ответил Саймон.
— Что? — снова спросила она.
— Ну… Просто… Твоя грудь по телевизору выглядит еще больше!
Кэт использовала эту возможность, чтобы испепелить взглядом ближайшую камеру наблюдения. В туалетной кабинке в десяти метрах по коридору Саймон чуть не свалился с унитаза.
Кэт хотела посмотреть на часы, но не осмелилась. Все это происходило на самом деле, и остановить процесс было уже невозможно.
Толпа у входа в зал Романи уже расходилась. Девушки поворачивались, провожая взглядом молодого миллиардера, который входил в комнату. Перед собой он вез инвалидное кресло, в котором сидел Маркус.
— Ты видишь его? — спросил Саймон, и девушка хотела незаметно кивнуть, но в эту секунду ее взгляд встретился с глазами Гейла.
Они не должны были выдавать, что знакомы.
Они не должны были смотреть друг на друга. Разговаривать. Этого взгляда не должно было быть.
И все же Гейл смотрел прямо на девушку, а в его глазах было отчаяние.
— Помедленнее! — проворчал Маркус, и Кэт не смогла определить, что заставило его это сделать. Он должен был играть сварливого старика, но Гейл действительно слишком быстро толкал кресло в сторону Кэт.
— Ну-ка, помоги мне выбраться из этой штуковины! — громко сказал Маркус.
Это, казалось, вернуло Гейла в игру. Маркус сжал поручни кресла, словно пытаясь встать.
— Дядя, куда ты, — начал Гейл, наклоняясь к мужчине, который приходился ему родственником не больше, чем дядя Эдди. — Ты же знаешь, что сказали врачи…
— Врачи! — фыркнул Маркус. Кэт никогда не слышала, чтобы он говорил так громко. Слово эхом разнеслось по всему коридору, и люди начали оборачиваться. Кэт волновалась, что Маркус начнет переигрывать, но ничего не могла поделать.
— Не стой на месте! — прикрикнул он на Гейла в манере человека, который много лет копил в себе недовольство и теперь наконец получил возможность его выплеснуть. — Помоги мне!
Маркус снова попытался подняться, но Гейл принялся его утихомиривать.
— Если ты думаешь, что я стану смотреть на картины под таким углом, то ты не только нахал, но и глупец!
Глаза Маркуса блестели от удовольствия, и Кэт не могла понять, говорил ли он от лица слуги Гейла или его «дядюшки», — но зрелище явно того стоило. Гейлу ничего не оставалось, кроме как почтительно взять Маркуса за локоть, помогая ему встать.
— Знаешь, я ведь как-то встретил Пикассо. — Маркус кивнул в сторону картины. — Он был старым напыщенным…
— Сюда, дядя, — быстро перебил его Гейл, все еще держа Маркуса под руку. Он явно забыл об инвалидном кресле, толпе, тикающих часах и вообще всем задании. Казалось, у него была другая цель: таща Маркуса за собой, Гейл направился прямо к девушке в углу комнаты.
«Действуй по плану!» — глазами попыталась сказать ему Кэт.
«Срочно надо поговорить!» — ответил взгляд Гейла.
Толпа становилась все больше. Гейл подходил все ближе. Кэт охватила паника, что все вот-вот сорвется, едва начавшись.
И тут раздался знакомый голос.
— Мистер Гейл? — голос Грегори Уэйнрайта звучал громко и уверенно. — Я так и знал, что увижу вас здесь. Как ваши дела, сэр? — произнес мистер Уэйнрайт, поворачиваясь к Маркусу.
Маркус, похоже, был не настолько готов разговаривать с другими людьми, как осыпать оскорблениями Гейла.
— Я… Э-э-э… Я презираю женщин в брюках!
Пока Грегори Уэйнрайт изучал мужчину, Кэт задумалась о том, позволят ли ей в тюрьме разделить одну камеру с отцом. Но тут директор музея сделал то, что всегда делают люди, чья карьера зависит от щедрости спонсоров: он улыбнулся. И кивнул. И произнес:
— Да-да, сэр. Вы полностью правы.
— Мистер Уэйнрайт, — вступил Гейл, вспоминая о своей роли, — как поживает музей?
Несмотря ни на что, он потихоньку двигался к Кэт. Часы в ее голове не переставали оглушительно тикать.
— Прекрасно, сэр. Я рад видеть вас снова. А вы… — он повернулся к Маркусу, — должно быть…
— Фитцуильям Гейл, — сказал Маркус, пожимая протянутую руку директора. — Третий, — добавил он.
