class="p1">– Они не примут меня… – тихо заметил юноша. Он знал, что люди, как и фаратри, редко прощают врагов.
– Да, они обижены, но доверие можно восстановить. Помнишь, что сказал Нокт…
– Помню, – перебил Дион, сверкнув глазами. – Я сделаю это, – вдруг кротко добавил он.
На следующее утро он никуда не пошёл – заболел. В столице бытовало мнение, что фаратри не болеют, но на земле Плеорима всё было иначе. У юноши начался жар, ломило кости, ещё немного и это переросло бы в лихорадку, но тут, словно по волшебству, рядом с юношей оказалась надёжная опора.
На рассвете Варфоломей весьма удивился, когда в дом вошла Инила Пассэр – девушка, чья честь могла пострадать от присутствия не только на земле, но и рядом с изгнанным членом семьи Авис.
– Это вы… – встретив девушку на пороге, промолвил Варфоломей. Инила тотчас обняла его.
– Я слышала о случившемся… Челнок, жертвы… Что там произошло? Что с Дионом? – посыпались вопросы, но мужчина не знал, что отвечать.
– Я удивлён, что волнуешься ты, а не Фреом…
– Он ещё ответит за своё решение, но ты не сказал… Где Дион? – в волнении оглядываясь, промолвила Пассэр. Флюгенштайн отвёл её наверх. Следующие пару дней, девушка не отходила от больного.
***
– Ты должен туда пойти, – промолвила Инила, прижимаясь к юноше. Тот обнял её и зажмурился – утреннее солнце ослепляло его. Они сидели на стволе упавшего дерева, на опушке леса, и смотрели на восход, будто чувствуя, что именно так поступали жители Плеорима в течение многих веков, когда на душе было спокойно. Тёплые золотые лучи окрашивали травы и ветви, пробуждали цветы, насекомых: бабочек и пестрянок, пробуждали жизнь.
– Я знаю, но мне страшно. Начинать всё заново там… Это…
– Глупо? – договорила Инила. Парень смущённо кивнул – она угадала.
– Знаешь, что глупо по-настоящему? По велению гнева обидеть тех, кто помог тебе! – строго сказала девушка. – Если не хочешь стать таким, как Асити, ты должен пойти, извиниться и…
– Но что я могу? – вздохнув, заметил Дион.
– Да, очень мало, – согласилась Пассэр. – Но попросить прощения – это в твоих силах и к тому же…
– Хорошо, – сдался юноша. – Я сделаю это, но… Только если ты пойдёшь со мной.
Девушка улыбнулась, и в этой улыбке сквозило так много любви, и была видна такая степень принятия, что русоволосый парень почувствовал себя счастливым.
«В конце концов, – подумал он, замолчав и крепче обняв девушку. – Разве имеет смысл таить злобу на кого бы то ни было? Если бы не Асити, Нокт и дядя, я никогда бы не стал тем, кем стал, не принял бы Инилу, не полюбил… Нет, мне хорошо, а раз так, то я всех прощаю. Всех… Будьте счастливы друзья и враги мои. Будьте счастливы, как я в этот момент, ведь, так или иначе, каждое живое существо заслуживает счастья. Любите, ненавидьте – всё равно, главное жить в гармонии с самим собой… Сейчас я осознаю это как никогда».
***
Они ворковали, а с небес, из далёких миров, с тех уровней, на которых материальное теряет смысл, на них смотрело нечто. Послышалась вибрация, и во мраке информационного уровня вспыхнул свет. Пси-частицы сгущались, и в один момент послышался низкий голос, бывший некогда мужским, или то, что его замещало:
«Эронел мертва. Силки оказались опасны, как ты и предполагал».
Некто, скрытый тьмой, лишённый тела, мысленно ответил:
«Пока создатель спит, мы можем попытаться вновь. Я видел будущее этого мальчика: существует опасность, и я должен быть осторожен. Пусть живёт, однажды щит не выдержит, и я приду за ним. А сейчас спите».
