своего полнометражного шедевра «Рейнеке-Лис», однако его фильм тогда так и не вышел на экраны. «Новый Гулливер», впрочем, можно без всяких сомнений назвать первым в мире фильмом, в котором игровой персонаж действует в художественном пространстве, целиком созданном средствами кукольной мультипликации. Достижения советских кинематографистов впечатляют: в фильме в массовых сценах было использовано до 1000 кукол одновременно, и при этом взаимодействие живого актёра с кукольными персонажами организовано с поразительным мастерством…
К сожалению (хм), в «Новом Гулливере» нет динозавров; однако без них и отечественная кинофантастика не обошлась: древние ящеры обнаружились на Венере, на которую прибыли космические экспедиции СССР и США в фильме Павла Клушанцева «Планета бурь» (1962)…
Необходимость создать на экране фантастический образ рождала новую кинематографическую технологию, на смену которой вскоре приходила новая, более совершенная. Образы менялись соответственно, они усложнялись, приобретали новые степени свободы, снова упирались в технологические барьеры, ломали их — и шли дальше, дальше, с экрана на экран, из фильма в фильм, в вечном поиске новых барьеров. И каждый раз находились люди, которым новый барьер оказывался по плечу, и каждый раз новое поколение «динозавров», всё более реалистичных, всё более достоверных, прорвав мембрану экрана, вступало в покорённый зрительный зал. Да, кое-кто из кинематографистов заигрался картинкой, утонул во власти, которую даёт ему совершенный спецэффект. Но это просто увлечение. Оно пройдёт, а эффективный инструмент — останется.
Спасибо динозаврам.
Удивительно, как некоторые вполне обычные образы, попав в обойму масскульта, приобретают новое содержание. Гигантская обезьяна, образ, давно разобранный на элементарные толкования последователями Фрейда, становится общепонятным воплощением ужаса человека перед могуществом якобы покорённой им природы. А древний ящер, предмет изучения вполне сухой и строгой палеонтологии, превращается кинематографом в метафору грозного чуда, которое раз за разом вырывается из-под контроля переоценивших свои возможности учёных.
Каков механизм появления подобного образа? Как вообще получается то, что критики впоследствии начинают называть «иконами массовой культуры»?
Случайность? Возможно, Уиллису О’Брайену было элементарно проще сделать достоверного резинового динозавра (кто из зрителей знает, какой он был на самом деле, если даже учёные об этом спорят?), чем резинового слона (которого каждый желающий может сравнить с живущим в зоопарке). Это был для него простой путь…
Практический расчёт? Может быть, Мериан Купер прекрасно понимал, что гигантская горилла — это образ, железной хваткой цепляющий коллективное бессознательное. И это было для него лишь частью бухгалтерии успеха, как прикидка бюджета фильма на салфетке…
А может, просто наступает время, когда оказывается востребованным один из множества образов, постоянно создаваемых массовой культурой. Когда складывается для него культурный контекст, воедино связываются, порождая необходимость именно в этом образе, множество событий и обстоятельств.
Когда люди, глядя на экран, вдруг осознают: именно в этом чудовище есть какая-то глубокая правда, которую не отменяют ни дефекты мультипликации, ни глуповатый пафос финальной фразы, ни примитивная игра актёров…
Образы, которые обретают такую популярность, — прекрасный материал для того, чтобы судить об эпохе.
В том числе и о нашей.
3
ЛИЧНОСТИ
ИДЕИ
МЫСЛИ
Сергей Переслегин
Подводная часть айсберга
(Размышления об Америке и американцах)
— Капитан, — спросила нарядно одетая дама. — А что случится, если наш корабль столкнется с айсбергом?
— Да, ничего особенного. Айсберг как плыл, так и будет плыть.
Все-таки ничто так не поднимает национальное самосознание, как наблюдение за чужими политиками. Самое время бросать в воздух чепчики и кричать: «Вперед, Россия!».
Выборы в США выдержаны в стиле шоу «Дом-2» с Ксюшей Собчак в качестве ведущей. Чтобы зрителям было удобнее следить за происходящим, кандидаты носят запоминающиеся маски, и не составляет труда восстановить прослушанную реплику в диалоге или даже подробность случайно пропущенного эпизода.
Вот президент Джордж Буш-младший, сынок Буша-старшего, — классический Старый Ковбой с улыбкой в стиле: «Здесь нечисто играют!».
Кандидат Маккейн выбрал маску Параноика-Антикоммуниста. Коммунисты, правда, в основном, вымерли, но так даже смешнее.
Хиллари Клинтон — разумеется, Беспощадная Стерва. Ее участие в предвыборной кампании повышает зрительский рейтинг мероприятия хотя бы тем, что заставляет вспомнить про Билла Клинтона и Монику Левински, а «Секс в большом городе» всегда популярен у населения. Даже жаль, что «режиссеры» вычеркнули ее раньше времени… вероятно, не сошлись в сумме гонорара.
Барак Обама — эту фигуру можно раскрашивать и в трагические, и в комические цвета. Во всяком случае, наличие этого кандидата придает шоу шарм, присущий любой клоунаде.
Предстоящие выборы очень важны для Америки. Соображения общефилософские указывают, что страна, оказавшись неоспоримым мировым лидером, попала в известный сюжет гибели Рима, причем последовательность событий на десятилетия вперед может быть выписана очень точно. Все это мы уже проходили не раз: после Римской империи погибла испанская католическая сверхдержава, а уже почти в наши дни — «владычица морей» Великая Британия. Понятно, что до грядущей катастрофы еще далеко, но с каждым шагом в глубь сюжетной «воронки» повернуть назад все сложнее.
Соображения стратегические рисуют картину трагических ошибок, совершенных администрацией Дж. Буша за восемь лет ее несчастливого правления. Началось все после памятной атаки на Всемирный Торговый Центр 11 сентября 2001 года. Удар был впечатляющим, хотя для такого государства, как США, малозначимым. До сих пор неизвестно, сколько именно людей погибло в башнях-близнецах (американцы говорят о 3100 погибших, оценки экспертов дают вдвое большие цифры), но, во всяком случае, намного меньше, чем от медицинских ошибок или дорожных аварий.
Реакцией руководства США на террористический удар из ниоткуда стал террористический удар в никуда. Две войны: с Афганистаном и Ираком. Обе войны оказались для США убыточными. В стране возникло недовольство деятельностью администрации, тем более что Буш, пытаясь удержать на плаву иракскую кампанию и американскую экономику, плавно опустил доллар на треть номинала.
Замечу, что как раз это решение Дж. Буша было совершенно правильным, хотя и запоздавшим. Но в итоге доллар упал, качество жизни населения упало, а на соотношении экспорта и импорта эта мера почти никак не сказалась и даже не снизила остроту ипотечного кризиса.
Войны дорого обошлись Америке и ее экономике, но среди последствий падения башен не они были самыми серьезными. Для того чтобы отстроить ВТЦ, нужно два-три года. Для того чтобы оплакать американцев, погибших среди руин небоскребов, в рухнувших самолетах и на азиатских фронтах, и вырастить им замену, нужно двадцать лет. Поколение. Но и сотни лет не хватит, чтобы восстановить ту американскую свободу,
