значение. Мы любим друг друга! Все остальное неважно.
Глава 32
Роковой вторник
Главный офис продюсерской компании «Graffit star», Москва
В величественный, исполинских размеров кабинет президента компании Тимура Урусова уверенно входит его сестра, яркая блондинка. За ее спиной маячит секретарша с беспокойным взглядом, которая, впрочем, тут же исчезает, убедившись, что шеф не против этого визита.
Двигаясь с грацией юной Мэрилин Монро и также напоминающая ее внешне, Катя прямо с порога направляется к бару. Там наливает себе что-то, звякнув бокалами.
— Привет, Тим! — через плечо бросает хозяину кабинета.
— Привет, — откликается он из-за недр своего стола.
Нехотя отодвигает от себя эффектную брюнетку, привалившуюся к этому самому столу пятой точкой:
— Погуляй пока!
Эффектные брюнетки — слабость Тимура Урусова. Сейчас они с брюнеткой не делали ничего, выходящего за рамки приличий, хотя могли бы.
Но Кате нет до этого никакого дела. Пусть и нечастая гостья здесь, она чувствует себя как дома. Спокойно опускается, с бокалом в руке, на низкий широкий диванчик цвета кофе с молоком, ожидая внимания брата.
Девушка напротив томно улыбается Тимуру. Скашивает глаза в сторону дверей, ведущих из кабинета в зону отдыха.
— Ты придешь ко мне попозже? — спрашивает с придыханием.
Он кивает и бесцеремонно шлепает ее по попе, поторапливая. Провожает взглядом и только затем, наконец, медленно, лениво поднимается из-за стола.
Идет к сестре, бесшумно ступая по густому напольному ворсу своими мягкими дизайнерскими мокасинами, так похожими на домашние тапочки.
Все в этом кабинете призвано смущать, и поражать воображение кричащей роскошью. Какой-нибудь российский певец болгарского происхождения совершенно точно сошел бы здесь с ума от счастья.
Однако во всем этом, конечно, присутствует тонкий психологический расчёт, который всегда оправдывается. Ибо всяк сюда входящий невольно задумывается как о масштабе личности самого Тимура, так и о размерах его бездонного кошелька.
В громадном помещении царят все оттенки бежевой пастели и золота в мягких теплых тонах. Стеновые панели, мебель выполнены исключительно из дорогих сортов дерева с использованием сложнейшей резьбы и фрезеровки, и украшены сусальным золотом.
Мебель в этом кабинете настолько дорога, что сама по себе выступает его эксклюзивным украшением. Из окон открывается вид на самое сердце Москвы.
Но и это ещё не все. Непосредственно к кабинету примыкают сложные разветвления из нескольких комнат — комнаты отдыха, просторного санузла, сауны и спальни.
Даже сам Тимур Эльдарович своей несколько экзотической внешностью дополняет этот кабинет как вполне полноценный "элемент" декора.
Коренастый, мощный и смуглый, он довольно привлекателен. Тело его, красивое и ухоженное, густо «забито» татуировками, что придаёт Тимуру странный, даже опасный вид.
Как носитель преимущественно восточного генофонда он, в отличие от своей белокожей, голубоглазой и курносой сестры по матери, кареглазый и темноволосый. А модная аккуратная бородка с усами лишь подчеркивают это.
Тимур очень молод для своей должности, на вид ему не больше тридцати пяти.
Поравнявшись с диванчиком, он вальяжно разваливается на нем и с любопытством заглядывает в бокал сестры.
— Что-то я не наблюдаю здесь Данила Зимина, — произносит она как бы задумчиво.
Крутит бокал в руке, покачивая его темное янтарное содержимое. Затем делает глоток и вперяет в брата требовательный взгляд.
— Где, на моем столе? — хохотнув, уточняет он.
— На моем! — отвечает Катя зло и веско, — деньги переведены, Вирмантас всем доволен, а артиста не видать.
Тимур морщится.
— Не суетись, — только и произносит он в ответ.
Вздыхает, встает и тоже идет к бару, но не за спиртным. Ворчит что-то о целой куче дел на сегодня и необходимости быть в тонусе.
Скользит скучающим взглядом по батарее дорогих бутылок, перед тем как взять там маленькую коробочку, внешне очень напоминающую табакерку. Возвращается, ставит ее на прозрачный журнальный столик.
И Катя невольно засматривается на тонкую работу ювелира — «табакерка» выполнена из белого золота с красивой инкрустацией в виде россыпи дорогих камней. Но тут Тимур открывает ее, и все очарование рассеивается.
Он готовит «дозу» из белой дорожки порошка. Сестра просто наблюдает за ним, никак не комментируя.
— Сам позвонит, — флегматично продолжает Тимур, закончив свои приготовления.
— А у него есть твои контакты? — с сомнением спрашивает она, снова делая глоток.
Закидывает ногу на ногу, придирчиво разглядывая носки модельных туфель на высоченной тонкой шпильке.
— Найдет, — коротко басит Тимур, — а еще лучше, придет и запишется ко мне на прием! Я так выстраиваю отношения с артистом с самого начала. Чтобы сразу понимал, кто его хозяин, и кто здесь рулит реально.
Катя смеется.
— Дай и мне попробовать, — тянется к порошку.
Но он не дает ей этого. Отрицательно мотнув головой, вдыхает «дозу» сам. Затем расслабленно откидывается на диване головой назад, прикрыв веки.
— Ни к чему тебе, — отзывается, — ты у нас и без того баба экзальтированная, а так совсем слетишь с катушек.
— Сам ты баба, — тянет она обиженно.
— Вон как на стенку лезешь в ожидании Зимина! — продолжает, — а я на этой дури уж лет десять, и никакого привыкания, веришь?
Катя кивает, с трудом скрывая свое нервное возбуждение. Тут брат прав, хоть он и сволочь редкая.
Катя знает.
— А то хуже буду работать, да?! — весело изрекает, но Тимур не удостаивает ее ответом.
Повисает недолгая пауза.
— У меня скоро день рождения, — говорит она, улыбаясь, — Тим, ты хоть помнишь?
— Ну да.
Брат открывает свои черные как ночь глаза и смотрит на нее, пытаясь разгадать, какая просьба за этим последует.
— Подари мне его на день рождения! — не затягивает она с интригой.
— Кого?
— Зимина.
— Бери! — ржет Тимур.
Когда их улыбки заканчиваются, он находит нужным уточнить:
— В каком виде, в торте мне тебе его запечь, что ли?! Так ты за этим пришла?
С довольным видом, Катя ныряет к нему под бочок и начинает ластиться, как кошка, поглаживая:
— Нет, в торте не нужно, а лучше отпусти-ка ты нас на Мальдивы, на недельку-другую! Мы потом все отработаем. Честно-честно.
Тимур усмехается.
— На Мальдивы?
— Ну да, — продолжает она уговаривать, — ты же знаешь, как мне важно иногда расслабляться?
— Ладно, черт с тобой. Забирай его, езжайте! Десять дней, и ни днем больше.
Он снимает с себя ее руки и снова идет к бару. Там, плеснув себе виски со льдом, падает в одно из кресел. Устало потирает переносицу:
— Мне тоже по душе этот пахарь, будем считать, пригодится.
— Но сдался он тебе, Катька! — вдруг добавляет осуждающе, — ты наиграешься, а мне потом ограняй этот кубический цирконий.
— Брюлик, — настаивает она.
— Кубик циркония, — стоит на своем Тимур.
Но сестра не спорит дальше. Вполне удовлетворенная разговором, она
