Всеволодович. Аврос Никифорович вас ожидают.
И пошёл к дому.
Мы с Прохором переглянулись.
— Иди, — сказал он. — Меня не ждёт, значит. Дождаться тебя?
— Да не, зачем. Дорогу найду. Спасибо, что свёл, и всё такое. Дальше я сам.
Кивнув, я отправился за лакеем. Стоило пройти через калитку, как калитка захлопнулась с таким грохотом, что земля под ногами подпрыгнула. Я только головой качнул. Специфический у нашего ордена глава. И загоны у него специфические. Главное не забыть: я тут, чтобы получить кой-какую инфу, а не для того, чтобы крушить хребты и черепа. А то неудобненько получится…
Эх, отвык я перед начальством отчитываться! Ну да ничего, как-нибудь выгребем, где наша не пропадала.
В дом заходить не пришлось. Господина главу ордена я увидел сидящим на веранде. Он изволил употреблять кофе с печеньками за небольшим столиком, буквально предназначенным для уединённых размышлений о великом.
— Господин Давыдов, или же охотник Владимир прибыл, — с поклоном сказал лакей.
Аврос шевельнул пальцами, и лакея как ветром сдуло. Не, не магия — чистая дрессировка. Не фанат я такого обращения с людьми, конечно, однако в чужой монастырь своим уставом тыкать не буду.
— Доброго дня, господин глава Ордена Падающей Звезды, — сказал я, отвесив умеренный поклон.
— Привет, — сказал Аврос не то что хриплым — буквально рычащим голосом. — Садись. Кофе пить будешь.
Я не двинулся с места. Причиной тому было не то, что мне отдали приказ. С этим всё было окей, передо мной — начальство, у которого и авторитет, и опыт, и рычаги давления (вышвырнет из ордена — кому я кости буду сдавать? Троекурову? Он возьмёт, конечно…).
И не то, что у Авроса правая нога, отставленная в сторону, была деревянной. Он зачем-то обрезал правую штанину до колена, чтобы это демонстрировать.
Скорее уж меня смутило то, что я поначалу принял за собаку, и что лежало рядом с деревянной ногой, опустив морду на лапы.
— Что ж не идёшь? — рыкнул Аврос.
— Это — что? — указал я пальцем на «собаку».
— Чего такое? Это Петрушка мой! Петрушка — а ну, встань, поздоровайся!
Волкодлак поднялся и, уставившись на меня какими-то напрочь упоротыми жёлтыми глазами, сказал:
— Гав! — и затрясся от мелкого хохота. Вот такого: — И-хи-хи-хи-хи-хи-хи!
Потом смех превратился в кашель, и Петрушка шлёпнулся обратно на пузо.
— Ай, молодец, Петрушка! Ай, лицедей! — Аврос взял из вазочки печенюшку и кинул волкодлаку. — Потешил так потешил. Заслужил.
Волкодлак, как самая банальная собака, поймал печенюшку и сожрал её. В глазах его при этом читался ужас безумца.
— Вы что… — начал было я.
— Ты мне не выкай, не люблю. Я не из господ, человек простой. И ты, покуда под моим началом ходишь, тоже простой. Вот и давай, по-простому. А то ишь, развели тут — «вы», другое…
Кто там и что у него развёл, во множественном числе, я не понял, но вдаваться не стал.
— Ты что, держишь волкодлака на цепи⁈
Цепи я никакой не видел, так что выражение употребил в переносном значении.
— На ошейнике, — уточнил Аврос. — Ошейник мне один понимающий человек изготовил. Знал, что волкодлаков можно ловить и подчинять?
— Нет.
— Вот, то-то же. Поди нос-то уже задрать успел, думаешь, что больше всех знаешь. Ан нихрена подобного! У старших-то всё равно есть, чему поучиться, а?
— Я для того и пришёл.
— Ну так и чего стоишь-то? Подходи, садись, говорю же!
Я подошёл — было бы попрошено — и сел напротив Авроса. Петрушка вновь захихикал, дёргаясь. Складывалось впечатление, что он вот-вот издохнет.
— Почему голос без команды подал? — рявкнул Аврос.
Я глазом моргнуть не успел — он вытащил откуда-то пистолет и прицелился волкодлаку в голову.
Глава 19
Грохнул выстрел. Поднялось облако порохового дыма с кислым запахом. Горестно завыл волкодлак, но с места не тронулся.
— То-то же. — Аврос спрятал ствол обратно под стол. — Пятая пуля в башке сидит, а ума всё не прибавляется. Сколько ж в тебя ещё вколотить нужно? А может, башку отрубить сразу, а? А⁈ Вот то-то же, молчи. А ты, парень, снимай Доспехи, не ссы. В своих не стреляю.
Он заметил, что я поставил Доспех? Обалдеть. Что ещё знает этот замечательный дядька? Может, мысли читать умеет? Вот ни разу бы не удивился.
Я отозвал Доспехи. Аврос тем временем наполнил чашку из кофейника и подвинул мне.
— Пей.
Взял, глотнул. Усилием воли сдержал глаза, которые рванулись на лоб. Кофе оказался такой крепости, что едва на зубах не хрустел. После первого глотка у меня вариантов не осталось — только взять печенюшку, закусить.
Печенюшка не подвела. Сахара в ней оказалось больше, чем в мешке в кладовой у тётки Натальи.
Твою мать, мужик, у тебя сердце железное, что ли⁈ Или вообще — титановое?
— Как? — спросил Аврос.
— Честно?
— Конечно! Охотник с главой всегда должен быть честен, как на исповеди!
— Если честно, то я бы лучше воды выпил. Бочку. Для начала. — Я отодвинул чашку. — Тебе сколько лет? Ты ж угробишь себя так скоро.
Аврос расхохотался. Звучно, но коротко. А потом, демонстративно вытерев слёзы, сказал:
— Ну что? Хорошо зашёл, Владимир! Не обманул ожиданий, хвалю. Как ты из той Западни-то выкарабкался — йэх! — долбанул он кулаком по столу.
— А что остальные делают?
— А кто как. Одни скулят, другие пищат. А на третьих и Западню тратить без интереса. Сразу Отсроченную Костомолку исполняю, — загоготал Аврос.
— Как, предполагалось, я должен выбраться?
— А чёрт бы тебя знал, как. Самому интересно было. С мечом-то тебе повезло, береги.
— Берегу.
— Повёл себя тоже грамотно. Петрушку не спугался, задницу мне лизать не стал. Уважаю, такое — уважаю. Ну, пей спокойно.
Знака я не увидел. Амулета — тем более. Но почувствовал: что-то изменилось.
Глотнул из чашки — кофе как кофе. Откусил печенья — хм. Я бы ещё сахара добавил, как-то пресновато. А впрочем, в самый раз.
— Ну, и чего пожаловал? — Ардос наблюдал за мной, хитро прищурив глаза.
Проглотив печенюшку, я отряхнул руки и сказал коротко и ясно:
— Про чёрта узнать.
— А, про Анчутку, — засмеялся Ардос. — Да, помню-помню, был такой. Вот, памятка осталась. — И он
