лишь свою тень, да и не уверен я, что хочу видеть остальное. Кузьму подхватило с моей ладони и притянуло к самому трону.
– Энергия у меня особая, малыш. Но это не даст тебе уйти в небытие... – в воздухе материализовался крупный, отблёскивающий чёрными гранями камень. – Держи, от таких подарков не отказываются!
Камень погрузился в навершие гарды, и Кузя вернулся ко мне, слегка обалдевший, но восхитительно живой! Я поклонился, ошарашенный не меньше, чем он.
Древняя магиня снисходительно смотрела на меня.
– Что ты хочешь в награду?
– Так мы же не за награду... Войну бы прекратить, так или иначе. Если бы мы с самого начала знали, что всё из-за Зеркала...
– Кое-кто знал, – возразила Марварид, и в воздухе снова пахнуло угрозой. – Вот тебе мой подарок! Держи!
А дальше... под ногами открылся синий провал портала и попал я в новый переплёт, но про ту историю я уж как-нибудь в другой раз расскажу, и так сегодня день мемуаров получился.
* * *
И вот теперь иранцы делают магофоны, выполненные под вид Зеркала Марварид! Надо полагать, в память и ради выражения глубочайшей почтительности. А я уж думал, что снова...
Ядрёна-Матрёна, так и дуба врезать можно. От ужаса.
– Ну, пиштец, – пробормотал Кузьма, я вернул магофон в сложенные лодочкой руки, и мы ушли, оставив перса стоять между розами.
КАК НИ В ЧЁМ НЕ БЫВАЛО
Я зашёл в аудиторию – и группа разом замолчала. Я же посчитал, что объясняться ни с кем не обязан, и просто поднялся на своё место. Тут же прозвенел звонок. В аудиторию вошла очень крупная и статная дама с хорошо поставленным голосом, строго и важно кивнула:
– Добрый день! Я буду вести у вас краткий курс магического права. Меня зовут...
Но тут дверь распахнулась вторично, почти рысью влетел Болеслав, за ним – столь же стремительно, но гораздо более мелкими шажочками – тот сухонький дедок, который читал вчера нудное вступительное слово. Кажется, ректор?
Дедуля протрусил к кафедре:
– Аглая Трифоновна, всемерно просим прощения, но я должен сделать объявление!
– Прошу, Викентий Павлович, – величественно повела рукой та.
Ректор взобрался на возвышение, нервно прихватил сухими ручками кафедру.
Интересно, почему он ректор? Именно он? Он по магическому статусу даже пониже Болеслава будет. Хороший управленец, возможно?
– Уважаемые студенты, – слегка дрожащим голосом начал ректор, – сегодня в нашем учебном заведении произошёл вопиющий случай. Известный вам преподаватель, пользуясь служебным положением и манипулируя поддельными документами, согласился – за деньги! – скомпрометировать один из уважаемых русских родов в присутствии его представителя. Факт чудовищный!!! – ректор выдержал трагическую паузу. – В отношении этого преподавателя будет проведено расследование с последующей передачей дела на рассмотрение Высшего магического суда... – тут Болеслав приступил поближе и что-то подсказал ректору на ухо. Тот мелко закивал: – Когда он сможет покинуть госпиталь, да-да, верно.
При этих словах большая часть группы начала бросать на меня заинтересованные взгляды и переглядываться, а некоторые так и вовсе откровенно пялилиться. Ректор тем временем набрал побольше воздуха и пошёл на новый виток:
– От лица всей Магической академии я приношу глубочайшие извинения уважаемому и, не побоюсь этого слова, великому роду Пожарских и лично Дмитрию Михайловичу! – и снова глубоко вдохнул. Я понял, что растекаться по древу он может долго, и громко, отчётливо сказал:
– Извинения приняты.
Мне, откровенно говоря, хотелось заняться собственными делами, а при них неудобно. Время идёт. Часики тревожные тикают.
Дедуля пару секунд постоял с открытым ртом, потом, видать, перестроил план речи и бодро отчеканил:
– Благодарю! Благодарю! Всем спасибо, продолжайте занятия. Пойдёмте, Болеслав Константинович!
Величественная дама вернулась к теме урока. Я послушал пять минут и понял, что самое главное в вопросах права – иметь правильного юриста, потому что мне, к примеру, всех этих тонкостей в жизни не освоить.
Внезапно подумал, что вместо того, чтоб кораблики складывать, мог бы озаботиться, и грязеотталкиванием костюм обработать. И прочностью. Это ж не фасад! Если Кузя постарается, с дозаправками могу и вытянуть. В таком случае, между прочим, можно будет со сменной формой не париться, а так ходить на тренировки, по-пижонски.
Этим до конца уроков и занимался. Умотался – ёшкин колупай. Малосильное такое заклинание, а если его настолько невообразимо растягивать, концентрации требует – мама не горюй. Хотел уж плюнуть да после последней пары к Святогору зайти, повторить фокус, только вместо очистки закрепление и прочее поставить, но заусило меня! Столько провозился – и вдруг брошу?
Сделал. Не помню даже, про что последний урок был. Да и толку слушать? Всякую шушару детям валят. Устал, натурально, можно было бы и домой пойти – но мы ж упорные, правильно? А, кроме того, зачем я в таком случае лечилки с утра в аптеке купил? Тридцать штук. Пойдём самоубиваться изощрёнными способами.
ЖИРНО БУДЕТ
Плохо я, видать, оцениваю свои поступки с точки зрения нынешней молодёжи. Пока шёл до тренировочной зоны раз десять услышал за спиной: «Смотри-смотри! Вон он!» – и тому подобное. Слухами, как известно, земля полнится, а уж в одном закрытом заведении... Ядрёна-Матрёна, не хотел я так рано становиться местной звездой. Прошёл, будто не заметил. У вчерашнего лаборанта (похоже, он надеялся на мой приход и крутился у входа) в этот раз попросил земельный павильон, хотел костюмчик сразу на грязь проверить.
– Есть земля-воздух, – предложил служитель, – небольшой, около тридцати метров в поперечнике, но отличный павильон. Мощный, с хорошими щитами – вам в самый раз!
Та-ак, теперь меня ещё и продвинутым боевым магом будут считать? И, главное, выбегать с опровержениями и кому-то что-то доказывать – бессмысленно же. Пойдёт на пользу или нет?
– Давай, – согласился я, не углубляясь в подробности, и сунул парню купюру.
– Прошу за мной, ваша светлость!
– А вот это лишнее. Или не знаешь, что на территории Академии не положено?
– Прошу прощения, больше не повторится!
– Веди давай.
На входе я выпил лечилку и взбодрился. Переодеваться не стал, держа в уме проверку заклинаний. А вышло весьма неплохо! До жидкой грязи дело
