Короче, прожгли сигаретами все подушки в номере, разломали мебель, и чуть отель не спалили. Наверное, от чертей отбивались. Царь еле их от ментов отмазал. Он же возместил весь причиненный ущерб. Как только вернулись, они ему отдали долг (с процентами, естественно), и еще он вот этот телевизор с них выдушил. Теперь живем!
Клейман покачал головой:
– Зачем он их держит? Ведь подставят же когда-нибудь его самого.
Ваня ржанул и, тыча пальцем в сторону Кузнецова, пояснил:
– Кого, Царя подставят? Да никогда в жизни! Они вот этого подставят. Он у них командир взвода. Га-га-га!
Петрович запустил в Дрозда коробкой из-под колонки, но тот все равно не унимался:
– Знаешь, откуда взялся этот диван? – он кивнул на свое недавнее лежбище. – Оттуда же. Его Гращенко с Пахомовым купили за то, что набили морду водителю трамвая, который поимел наглость выгонять их, укуренных, из вагона на конечной остановке. Га-га-га! Фигня! Петрович, чего нам еще в кабинете не хватает? Надо список составить заранее…
Тут зазвонил телефон. Кузнецов взял трубку, выслушал, и бросил ее на стол.
– Это конец! Все моей смерти хотят! Вокруг одни идиоты! Говорил я Цапову, не ставь этого неврастеника исполнять обязанности заместителя командира взвода! Пошел я в КПО. Нет мне никакого покоя!
Он схватил фуражку и выскочил из кабинета. Оказалось – Завалов ушел в отпуск и на его место Царь временно назначил Абакумова. Сегодня тот приступил к работе и уже пишет в КПО объяснение. А дело заключалось в следующем…
В контрольно-профилактическом отделе работал капитан Марочкин. Было ему лет сорок, и представлял собой сей милиционер тип такого же наивного чукотского юноши, как и Пушок, только еще похлеще. С чувством юмора у него не ладилось вообще, и отсутствие оного он с лихвой перекрывал серьезным отношением к работе. Поэтому въедливей и зловредней типа в этом отделе не существовало. Почти все инспекторы боялись его до одури, и он об этом знал. Кроме всего прочего, Марочкин денег не брал, никакие вопросы не решал, а просто тупо писал справки о нарушениях, допущенных инспекторами.
Вот и сегодня он, будучи ответственным по Управлению ГИБДД, подъехал на один из перекрестков с целью проинспектировать работавший там патруль. Капитан обнаружил рядом с патрулем еще один служебный автомобиль, в котором заседал Батон, писавший экипажу проверки в тетради и нагло куривший в патрульной машине.
Марочкин подошел к Абакумову и грозным голосом рявкнул:
– Лейтенант! Через час ко мне в кабинет!
После чего резко развернулся, сел в служебную девятку и уехал. Батон, глаза которого тут же налились кровью, проорал вслед отъезжавшему:
– Пошел к черту, гнида! – и добавил, успокаиваясь, – кричать здесь на меня всякие козлодои будут.
Сразу Абакумов никуда не поехал. Через час Марочкин назвонил в дежурку, и ехать все-таки пришлось.
Зайдя, куда следовало, Батон представился:
– Лейтенант Абакумов прибыл!
– Лейтенант чего? – строго спросил Марочкин.
– У вас плохо со зрением? – начал злиться Абакумов.– Если меня вызвали сюда, а не в комендатуру или ФСБ, то, наверное, милиции лейтенант?
– Вот так и надо представляться, – поучительно заметил капитан. – Бери лист бумаги и пиши объяснение.
– По поводу?
– Почему курил в патрульном автомобиле, почему сидел в нем, то есть – пассивно нес службу.
Батон взял лист и быстро изложил на бумаге, что сидел в машине, потому что писал проверки, а стоя это делать не обязательно. Далее он указал, что в машине не курил, а капитану Марочкину надо у окулиста проверить зрение и по результатам проверки выяснить целесообразность нахождения его в занимаемой должности.
Капитан, прочитав объяснение, заорал:
– Это что такое?! Я сам видел, что ты курил! Ну-ка, переписывай заново!
Батон сдержанно ответил:
– Что вы видели? Может, вас глюки посещают. И вообще – видеозапись есть?
Марочкин потерял дар речи. Так с ним никто никогда не разговаривал. Он тупо смотрел на Абакумова и моргал. Батон, пользуясь замешательством противника, продолжал:
– И вообще я не понимаю, презумпция невиновности касается только отмороженных водителей, а инспектор, значит, – не человек?
И тут Марочкина прорвало:
– Да как ты смеешь?! Ты не знаешь, кто я такой? Да я тебя сгною! Уволю! Ты еще узнаешь меня!
Ошибка капитана состояла в том, что он не только не читал Гашека, персонаж которого (подпоручик Дуб), был как две капли воды похож на него самого, но кроме этого он не знал, кто такой Батон. Но он быстро это узнал. У Абакумова глаза выкатились из орбит, и его понесло.
– Ах ты, старый маразматик! – Батон скомкал лист с объяснением, вскочил на ноги и швырнул его в лицо капитану, но тот успел увернуться. – Да я тебя сам уволю! А ну, пойдем, выйдем! Я научу тебя вежливости, гузно дрисливое!
Марочкин вскочил и, огибая столы, перебежал в другой конец кабинета, где и спрятался за шкафом. Батон, выпустив пар, постепенно успокаивался:
– Ты – фурункул на теле милиции! Пошел ты со своим объяснением козе в известное место! Научись вежливо с людьми общаться! В следующий раз на дуэль тебя вызову, посмотрим, какой ты офицер!
Он демонстративно встряхнул кобурой, вышел в коридор и, бахнув от души дверью, направился к выходу. Навстречу ему попался заместитель начальника КПО майор Куров, который слыл вменяемым человеком. Увидев перед собой разъяренного краснолицего инспектора, Куров счел своим долгом поинтересоваться:
– А что случилось? Здесь вроде бы какие-то крики были…
Батон ответил:
– А то случилось, что во-о-н в том кабинете у вас заседает старый маразматический маньяк. Он – хам и грубиян!
Неожиданно дверь указанного Абакумовым кабинета распахнулась, и в коридор вынесло очухавшегося Марочкина. Он подбежал к Батону и, сунув тому в руки забытую им фуражку, заявил:
– Забери свой головной убор! Еще говна всякого у меня в кабинете не валялось!
Развернувшись, капитан отправился обратно. Абакумов, указав на него пальцем, констатировал:
– Вот видите, товарищ майор, как он с людьми общается? Называет форменную одежду говном. И, заметьте, он обут в неуставные туфли!
Марочкин, подпрыгнув на ходу от злости, скрылся в кабинете и зачем-то закрылся на ключ. Куров развел руками, показывая, что ничего в этой ситуации поделать не может.
– А еще необходимо проверить, – не унимался Батон, – может, он там, на рабочем месте, сейчас водки напьется. У меня создалось впечатление, что он – хронический алкоголик! У него характерный внешний вид.
Со стороны лестницы появился бледный Кузнецов. Увидев Батона, стоявшего рядом с Куровым,
