остальной информации последовал отказ. Так что Клод не был в восторге.
— Груз у вас сложный, — заметил Гуаров, и Клод с удивлением бросил на него взгляд.
Тот пожал плечами.
— Три пассажира, все разной категории криосна, — объяснил он. — Супер, Обычная и Лайт. Редкое разнообразие.
Он, в общем, не выдавал какую-нибудь секретную информацию, но Клод узнал бы об этом, только в момент разгрузки, а не старта корабля. Не трудно догадаться, кто Лайт. Тот, кто полчаса назад жил обычной жизнью. Стандарт или Обычный, люди летающие на большие расстояния, но могли быть и заключенные сроком криосна на 3–5 лет. Супер режим указывал на срок сна от пяти лет и больше. Тут тоже всегда имелись варианты. Либо богач на пороге смерти, либо заключенный с большим сроком, либо бегун. Последние хоть и считались феноменальной экзотикой, но все же встречались.
— Готовы, — спросил Гуаров, собираясь ввести лекарство в вену.
Клод кивнул.
Корабль стартует, как и положено, строго по расписанию. Команда техников космопорта выведет «Мечту» на орбиту. Такое случалось раз в два с половиной года. Обычно обходились челночными ботами, но по стандартам Космической ассоциации АУКП (Ассоциации участников космических полетов), все требовалось проверять и диагностировать, частично обновлять. Клоду кровь из носа нужно было выводить Мечту на орбиту. Когда корабль на дальней орбите, он считается в работе, когда стоит в ангаре на Земле не получишь ни одного заказа.
Все, что оставалось команде делать, спать, в ожидании пробуждения в зоне прибытия, где потребуется человеческий фактор. И если конечно все шло по плану, то повторное погружение в криосон в локальном режиме на месте. В их случае медицинский техник предоставлялся по оферте и договору Заказчиком.
— Счастливого полета, мистер Горцев.
В густую кровь влилась химия, разжижая ее, и Клода подхватила размытая волна забвения. Она унесла сознание в мир между бытьем и не бытьем. Туда, где как на реке Стикс существовал у каждого выпестованный свой личный Харон. Там тишина смешивалась с тенями. Он никогда не говорил с ним. Не спрашивал и не задавал вопросов. Он просто пребывал рядом. Будто ждал, когда Клод соберется переправиться на другую сторону реки. Клод ненавидел за это криосон.
* * *
Мечта неслась сквозь космические пространства. Бортовой компьютер высчитывал показатели и словно мозговая программа металлического организма, следила и следовала собственным генетическим установкам, магнитно-импульсных, радиолокационных и электрических сигналов, программам пути, бесконечно со измеряясь с внешним гравитационным путем, обходя преграды и препятствия. Проходя положенные отметки, тут же отправлялись на Землю отчеты, по которым долгий сигнал сообщал там дома: корабль все еще движется к заданной цели.
Номер квадрата 5718 указывал расположение комического куба пространства в объеме, но даже без сложных расчетов было понятно, что он находится ближе к центру вселенной, чем к ее краю. Цифры номеров пространств всегда растут от центра Вселенной к ее краям.
И Мечта спустя год достигла своей цели, приближаясь к заданному точечному центру с неумолимой скоростью и неизбежностью, выполняя задачи поставленные рукой человека. Целью уничтожить корабль, а вместе с ним и его пассажиров.
Сначала корпус корабля начало трясти от противодействии систем торможения мощному захвату и стягиванию с курса в сторону. Затем сработали системы отключения нагрева при закипании топлива реакторов. А потом треснул спецкожух в задней части «Мечты», отсекая спящей команде путь к челноку. Последующий шаг система отработала четко, она запенила микротрещину, но не разблокировала вход.
Причиной тому была одна маленькая система, основанная по принципу гироскопа. Именно она активировала программу торможения и запустила процесс начала аварийного побуждения команды, с целью быстрейшей эвакуации с гибнущего корабля класса «клипер». Мечта разваливалась на куски. Собиралась.
Дальше с точки зрения искусственной системы интеллекта, следовал творческий человеческий фактор. Фактор, придающий смысл всем действиям системы, по ее решениям. И три члена экипажа, проснулись от дозы тормозящей действие химии и остановки программы анабиоза в своих капсулах.
Первый проснулся Гордцев. Клод буквально выпал из вертикального положения на гладкий пол медицинского хранилища, Все, что он ощущал, как голова идет кругом, а его тошнит. Слишком быстро система выводила членов экипажа из криосна. За ним рядом рухнула Зоя. Азиатку тошнило жидкостью из легких, но ей стало лучше. А Тумэн, ее напарник и муж, остался стоять в капсуле, окоченело, не открывая глаз, словно застыл в пороге, не решаясь выйти в мир бытия.
Корабль тряхнуло и он упал, как падает карандаш на стол. Прямо, жестко и глухо. И до Клода наконец дошло предельно четко и ясно, что Мечта гибнет. Умирает вместе с ними.
Игнорируя все сигналы тела, он поднялся на ноги и побрел вперед в первый модуль предназначаемые для двух его пилотов-навигаторов. Рухнул в кресло, истекая рвотой и захлебываясь от бессилия и паники.
Перешел на полуручное управление, останавливая действие курса и притормаживая Мечту. Открыл щиты с лобового экрана.
Квадрат 5718. Точка их прибытия.
Ужас отразился в глазах капитана корабля, наблюдаемого за персональной тенью, за Хароном у реки Стикс для целой Вселенной.
Он смотрел на Черную дыру. На пункт назначения, куда привел его жизненный путь длинной почти в 500 лет. На ворота смерти материи.
* * *
Мечта перестала вибрировать, но больше не сопротивлялась новому навязанному курсу. Гравитационное воздействие, где искривлялось время-пространство, было столь великим и чудовищным в притяжении, что даже объекты, двигающиеся со скоростью света не смогли бы покинуть ее. Не было силы способной все повернуть вспять.
Клод смотрел на слабый мерцающий свет, похожий на красное пятно и ничего не делал. Так выглядела их черная дыра. Красный размазанный диск с черным пятном в середине. Он был даже по-своему красив.
Его первый пилот-навигатор, села рядом и тоже уставилась на самое устрашающее зрелище в своей жизни. Зоя сидела практически без движения, без дыхания и без эмоций. Ее бледная кожа, обычно смуглая казалось белее обычного. Волосы она медитирующим движением заплетала в косу. И это простое действие почему-то приводило Клода в состояние внутреннего несогласия. Словно вызывало в нем отрицание, импульс побуждающий к борьбе и в тоже время… В тоже время он не мог заставить себя пошевелить хотя бы пальцем.
Что бы он сейчас не говорил и не делал, все это было не важно.
Бессмысленно.
Необратимо и невозможно.
Зоя заплетала и расплетала черные локоны, и смотрела вперед. Будто там во втором отсеке на полу не лежал Тумэн. Не было ничего, что могло отвлечь, заставить ее действовать.
— Никогда не знаешь, где настигнет тебя твой последний миг, — выговорил Клод, понимая, что им еще долго, бесконечно долго падать в эту дыру и запасов воды и воздуха их хватит
