нарочно, случайно, я даже и не знала, что обманула, не догадывалась…, так вот, вчера я, вдруг, это поняла, что это обман. Я все время думала, что это просто так, ничего, глупость…, а вчера совершенно отчётливо поняла, что я совершила, – Поля говорила, не отрываясь, глядя в окно, – можно сказать себе, что ничего, попроси прощение и все пройдёт…, не пройдёт, я теперь знаю, что это самое страшное на свете, я это увидела вчера, я могла умереть и тогда обман бы остался навсегда со мной… – Поля опять еле сдерживалась, чтобы не заплакать, она кусала губы и закрывала их рукой в одеяле. – Я смотрела на тебя тогда, как ты стоял перед всеми, сосредоточенный, сильный, смелый…, такой красивый… и вдруг прыгнул назад в пропасть, у меня тогда от испуга сердце остановилось, я думала, что ты разобьёшься, утонешь, погибнешь…, тебе не представить какую гордость я тогда испытала…, нет, это была не влюблённость или симпатия, я впервые тогда отчётливо почувствовала, что она есть, что я люблю. Кого или что я тогда ещё не понимала. Самое страшное на свете Андрей, это признаться себе, что любишь…, потому что ты идёшь совершенно голая, беззащитная, у всех на виду, и каждый нерв оголён и болит, а вокруг неисчислимые люди, народы, толпы, общества… все смотрят на тебя и каждый косой взгляд, каждый возглас, звук, жест…, как раскалённым металлическим прутом или тесаком… рубит, крошит, убивает… любовь разрушается от каждого удара, разрушается…, разрушается. И я тогда спрятала свою крохотную, только родившуюся любовь, так далеко и глубоко, что даже забыла о ней… от страха, сбежала от неё, бросив, как маленького ребёнка. А вчера я вдруг представила, если бы я тогда умерла в больнице, то и любовь умерла бы вместе со мной…, она бы умерла…. Это она мне помогла выжить, она сделал так, чтобы я жила…. Я теперь ничего не боюсь и никого…, её никто не тронет и не обидит, – Поля вдруг резко села на кровати и крепко-крепко обняла Андрея за шею, как тогда она обняла папу на похоронах. Андрей хотел обнять Полю, но не решался, руки застыли, боясь прикоснуться к ней. – И вдруг ты вчера не пришёл, тебя нет, а я каждую секунду считала, и все ждала тебя…, я каждый день тебя ждала…
Он прижал Полю, хрупкую, вздрагивающую и хлюпающую носом, крепко к себе.
– Я дурак Поля…, такой дурак, тебе даже не представить…
– Ну да, ты дурак…, самый умный и самый благородный…, самый любимый дурак на свете, – Поля, сквозь слезы, смеялась ему прямо ухо.
«Нет причин для блага
И нет причин все отрицать
Стать тем кто слушает и слышит
Если ты станешь всезнающим то кто к тебе придёт
Тот миг вдохновения преобразующий бытие
И сознание людей и животных
И твоя природа примет облик сущего»
Прошло полтора года. Как-то днём, когда Андрей был на работе, а Поля занималась по хозяйству, в маленькой квартирке загородом раздался звонок в дверь. Поля открыла дверь, на пороге стоял Витя, узнав его, Поля радостно обхватила его за шею, со смехом начала целовать в обе щеки, а потом за рукав потащила в дом. Витя был в той же походной куртке и штанах с множеством карманов. Он сбросил рюкзак на пол, повесил куртку и, стащив сапоги, вопросительно смотрел на Полю, та его подталкивала впереди себя в комнату, глядя сзади на торчащий отовсюду свитер, на болтающиеся носки на ногах, она улыбалась и покачивала головой.
– Ну, где твоё чудо? – войдя в комнату и оглядываясь, спросил Витя.
– Ты, наверное, голоден, давай я тебя покормлю?
– Не… не надо, чего-нибудь сладкого с чаем.
– Мы тут сливы немного собрали, я варенье сварила, будешь?
– Во, то что надо.
Поля приоткрыла дверь в соседнюю комнату, на полу с серьёзным видом сидел и играл с мягкими шариками годовалый ребёнок, увидев входящую маму, ребёнок поднял голову и внимательно смотрел на входящего вместе с ней мужчину.
– Вот познакомься, это наш сын, Алёша…,
– Ну, ты пока иди там по хозяйству, а мы тут с ним сами пообщаемся, – Витя сел напротив малыша на колени. Поля вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Накрыла на стол, заварила чай, пошла звать Витю. Войдя в комнату, Поля увидела, что он все так же сидит на коленях, а прямо у ног сына сидит маленький бело-рыжий с золотистым отливом котёнок. Алёша подталкивал шарики в сторону котёнка, а тот останавливал их лапкой и подталкивал обратно к ребёнку.
– Котёнок…, это ты принёс? – Поля села на корточки рядом.
– Они подружатся… он позаботится о нем, не волнуйся…, Тимкой зовут.
– Тимкой… ну что ж Тимофей, добро пожаловать, – сказала Поля, смотря, как сын увлечённо играет с котёнком.
Поля сидела на кухне напротив Вити и, улыбаясь одними глазами смотрела, как тот с удовольствием ест простую булку, намазанную вареньем, запихивая её пальцами в рот, весь измазался, накапал повсюду на стол.
– Вить…, это может быть глупость или нелепость после стольких лет спрашивать об этом…, кто ты? – спросила Поля.
– Я…, Поля, – сказал Витя, запихивая очередной кусок в рот и облизывая пальцы от варенья, – Алхимик.
– Алхимик…, – удивлённо повторила Поля, – почему все толковые ребята, такие охламоны? – сказала она, оттирая салфеткой от варенья стол перед ним.
Они сидели ещё около часа на диване и рассказывали друг другу о том, как живут, что нового произошло, на что надеются. Уже одевшись, в прихожей, Витя раскрыл рюкзак и достал из него маленький свёрток, завёрнутый в рваную, грязную тряпку.
– На, держи, теперь он Ваш.
Поля развернула тряпку, на ладони лежал небольшой сероватый камень, каких без счёта лежит в горах, он чуть искрился отражённым светом и внутри него было еле заметное голубоватое равномерное свечение.
– Нам? А куда его положить, вдруг потеряется?
– Нет, этот не потеряется, – улыбаясь одними глазами, сказал Витя. – Привет Андрею, – уже с лестницы услышала Поля его голос.
***
«Всякое пребывает в покое
Кто ясно изложит свой взгляд сознание подскажет дальнейшее
Видение не ограничено видимым и придуманным
Оно даст постичь что есть сущность познаваемого»
Дочитав, Старик закрыл книгу и положил её на полку огромного шкафа, стоящего вдоль каменной стены.
Старик, сгорбившись, шёл по центральной аллее вдоль мраморных скульптур богов, прямо к старинному большому особняку, над которым в этот момент в зените стояло солнце, все двери были настежь открыты. Как только старик переступил порог дома, раздался звук колокола, возвещающий полдень. Войдя в центральный зал,
