В лагере вовсю готовились к торжественной церемонии закрытия: желтым приятным светом сияли гирлянды, развешанные на площади перед сценой, ровными рядами стояли стулья, из колонок звучала легкая и непринужденная музыка, суетились нарядные студентки в чистеньких футболочках, теннисках, шортиках и юбочках радуя глаз свежестью и молодостью. Парни из Университета Брауна, конечно, тоже соответствовать старались: мылись, брились, похмелялись. Писатели доставали из чемоданов парадно-выходные костюмы и принаряжались. Дым стоял коромыслом!
Ну и я шагал по тылам, стараясь особенно не отсвечивать. Наткнусь еще на Джованни Базелона, нафиг оно мне надо? С другой стороны — он вроде какой-никакой представитель власти, хотя ксивы его я не видал. Может, помощь окажет?
— Белозор! Вы где ходите? Вы почему на заседание жюри не пришли? — Базелон не встретился, а вот с Гарри Валлентштейном я столкнулся нос к носу практически у самого нашего бунгало. — Я вас по всему лагерю ищу-бегаю! Ну всё, можете уже не торопиться, голоса посчитали без вас! Хотя бы на закрытии и награждении-то будете? Там ваш индус всех удивил!
— Честно говоря не знаю…
— Не знаю? Вы зачем сюда приехали? Мы вас зачем пригласили? На форум или по джунглям носиться? Вам когда вообще такая возможность представиться еще раз? — он хватал ртом воздух и явно нервничал.
— Действительно, — сказал я. — Когда еще представиться возможность по джунглям поноситься? По болотам носился, по лесам — тоже, по горам и пустыням — это запросто. А в джунгли я может никогда больше и не попаду.
— Но…
— А не подскажете, доктор Валленштейн, куда делись уважаемые наши представители издательств, наши драгоценные спонсоры? — ни одной холеной рожи, ни дамочек, ни бородоча, ни толстячка я в лагере не заметил.
— А… Они отбыли три часа назад, мы еще увидимся с ними на лайнере, у них срочное дело в Маягуэсе…
— У всех сразу? — это выглядело крайне подозрительно.
— Вы на что намекаете? — насупился Валлентшейн.
Лучшая защита — это нападение, а потому я глянул ему в глаза и сказал:
— Идите вон на них поругайтесь. В Маягуэс, м? Вам вообще не кажется это странным? Береговая охрана уехала, спонсоры уехали…
— Вы на что намекаете? — с некоторым испугом в глазах снова повторил доктор-профессор. — Кого нам тут бояться?
— Всякое может быть… Вы бы с Джованни нашим Базелоном-то переговорили о таких совпадениях, м? — я должен был дать им всем какой-то шанс на выживание.
— Джованни лежит на кровати с сотрясением мозга! Вы постарались, между прочим! Белозор, я напишу вашему руководству и пожалуюсь на ваше безответственное поведение! Вы должны переодеться и быть на церемонии!
— Куда жаловаться будете? — спросил я, прежде чем оставить его в одиночестве и отправиться на поиски Анджея. — В «Спортлото»?
— Какое «Спортлото»? Белозор! Вы куда? Белозор, немедленно вернитесь, слышите⁈…
* * *
Пан Анджей выглядел великолепно в свое сером костюме, красной бабочке, весь причесанный, чистый и опрятный. В полумраке бунгало он прихорашивался перед зеркалом.
— Какие папуасы, Герман? Что за сумасшествие? И что за кастрюля у тебя на голове? — его взгляд выражал сплошное недоверие.
Проклятье! Это я и с Валленштейном не снимая шлема разговаривал?
— Это не кастрюля. Это морион. Испанский, эпохи конкистадоров. В форте нашел, на том берегу острова, около Бухты Капитанов, — пояснил я.
— Поздравляю. Отличная находка и стильный головной убор! Но, курва, откуда тут папуасы?
— Да не папуасы, а герильясы, какие-то то ли боевики, то ли партизаны, двадцать четыре идиота с автоматами! Их высадили с той самой баржи, которую строители использовали когда лагерь возводили! Я собственными глазами видел. Ну сам подумай, пан Анджей: сначала уходит на своем катере береговая охрана, потом — спонсоры… Студенты и писатели остаются тут, на острове. И через пару часов прибывает отряд молодчиков с автоматами! Палаток у них нет, припасов с собой — ограниченное количество. Кроме нас на острове — ни души!
— О, курва! — вздохнул поляк. — Но зачем это? Кому мы нужны?
Я пожал плечами, хотя пара невероятных идей в моей голове мелькала.
— Это, на самом деле, не имеет значения. Главный вопрос звучит по-другому: что мы будем делать?
Анджей не удержался и кулаком постучал по шлему. Раздался гулкий металлический звук.
— Тук-тук, — сказал поляк. — Белорус задумал уйти в леса и партизанить? В испанском морионе и с мачете?
А потом, подумав немного, спросил:
— Возьмете в отряд польского жолнежа?
— И ческого вояка! У меня есть граната! — вдруг подал голос Яхим, который в совершенно пьяном состоянии всё это время, оказывается, валялся в постели, с головой укрывшись покрывалом.
Он вскочил и принялся маршировать по бунгало, бодро напевая:
— Hej Slované, ještě naše
Slovanská řeč žije,
Pokud naše věrné srdce
Pro náš národ bije!
— О, матка Боска! — спрятал лицо в ладонях пан Анджей. — Белозор, с тобой всегда так?
— Как? — я попробовал почесать голову, но наткнулся пальцами на шлем.
— Ты всё превращаешь в фарс! У нас тут то ли терроризм, то ли захват заложников, то ли боевые действия намечаются — смертельно опасная ситуация! А ты? — он снова постучал мне по шлему. — Тук-тук!
— А что мы можем? Бегать и паниковать? — я наконец снял морион и кинул его себе на кровать. — Нужно придумать, как и куда нам эвакуировать как можно больше людей, выйти на связь с нашими и продержаться до их подхода.
— Сами не справимся. Нужно просить помощи у американцев, — покачал головой Анджей.
— А ты уверен, что это не они всё затеяли? — я стал жутко подозрительным, знаете ли!
— Американцы американцам рознь. Я думаю — нужно идти к этому твоему визави — Базелону. Я сам пойду, только поклянись мне всем святым, что ты не врешь, и действительно видел у Бухты Капитанов людей с автоматами!
Скрепя сердце я должен был признать, что в его словах был резон. Джованни может и был ублюдком, но работал наверняка на правительство. А правительству Соединных Штатов вряд ли нужен был скандал с захватом заложников или жуткой бойней студентов и писателей на их территории! Рано было строить теории заговора, но догадки про смысл происходящего у меня уже имелись… Это всё напоминало дешевую постановку — по крайней мере, пока. Так что — я отдал пионерский салют и сказал:
— Честно индейское слово! Чтоб мне провалиться! Команданте с длинными волосами, два помощника — лысый негр и бородатый латинос — серьезные ребята, опытные, резкие. И двадцать один папуас с автоматами. То ли уличная шпана, то ли выпускники интерната для умственно отсталых. Палаток с собой нет, большого запаса продуктов — тоже. Ночевать они там вряд ли собираются, могут нагрянуть в самый неподходящий момент!
— Понял, — пан Анджей пошевелил усами, попарвил бабочку. — Тогда я — на переговоры. Если всё начнется раньше, нам нужна точка сбора!
— Аэродром, — тут же сообразил я. — До аэродрома Карабинери — километра три. Там и точку для эвакуации всех остальных наметим… Можно укрыться в вагончиках, да и помощь скорее всего придет по воздуху. Так что давай, вперед — дерзай на ниве дипломатии. Яхим начнет перетаскивать какие-нибудь припасы — воду, галеты к аэродрому, а я — на разведку. Мы не должны прозевать подход противника!
Нарядный поляк кивнул:
— Чешчь! — развернувшись на каблуках, вышел из бунгало и зашагал к лагерю.
Яхим слушал нас очень внимательно, а потом сказал на смеси русского и чешского:
— Сто человек в табори… Потребу годно води и едла на эвакуацним месте… Я пошел! — алкоголь в крови не помешал ему нагрузиться двумя торбами с провизией и подхватить четыри бутыли с водой за пластиковые рукоятки и побежать в сторону аэродрома.
Когда он только успел одеться? Или так и валялся на постели в штанах и ботинках? Но все-таки парень отличный, даром что постмодернист! И гранату забыл: вот она, родная, рядом с подушкой валяется… И хорошо, и правильно — зачем постмодернисту граната? А мне очень пригодится. Мне еще — партизанить!
* * *
Глава 24, в которой правит явная лажа
Сначала идея показалась Карлосу заманчивой. «Сендера Луминоса» могли громко заявить о себе: буржуазные и оппортунистско-ревизионистские писатели, изнеженные богатенькие детишки американских богатеев — весь мир будет следить за их судьбой! Тем более — товарищи из левой оппозиции Мексики обещали обеспечить транспортом и эвакуацией… Конечно, доверять мексиканцам — так себе идея, но ради дела мировой революции можно было пойти на союз и с самим дьяволом!
Все неприятности начались в тот момент, когда вместо опытных партизан, привыкших переносить тяготы и лишения горной войны, штаб выделил команданте Карлосу студентиков-интеллигентов из Университета Хуаманги пополам с какими-то люмпенами с окраин Лимы. Не нюхавшие пороху, едва-едва прошедшие стрелковую подготовку в лесных лагерях Аякучо, они начали делать
