Книга Альт-летчик - Комбат Найтов

Вновь под крылом окрестности Львова, тогда мне не дали долго здесь покомандовать. Корпус смог выделить восемь эскадрилий, две из которых – новые штурмовики. Двухместные, похожие на Су-2. Летчик и штурман-бомбардир прикрыты 5-мм броней, а двигатель довольно устойчив к пулевым пробоинам. Плюс имеется прозрачное бронестекло, позволяющее расстреливать массивные автоматические установки «шпандау», не опасаясь за самого себя. Чехи и восьмая армия перешли в наступление против австрийской 7-й армии, которая после короткой перестрелки оставила позиции и начала отход к Львову. То, что не удалось сделать целому фронту в июне, было решено за 6 суток: 8-я армия и чехи вышли на западные окраины Львова, захватив железнодорожный узел, через который снабжался весь фронт. Во Львове чехословаки захватили в плен принца Леопольда Баварского, главнокомандующего немецкой армии, прибывшего из Берлина поправлять дела на этом направлении. Во время ночной атаки корпуса его поезд находился на станции Львов-II. Генералы Бонч-Бруевич и Брусилов заняли место за столом переговоров вместо «забузившего» Троцкого, и 7 марта был подписан мирный договор между Центральными державами и РСФСР. Брусилов и Михаил Дмитриевич умело отразили попытку австро-венгров притащить на переговоры так называемые «правительства» отделившихся государств.

– Господа, период безвластия в России закончился, что мы и доказали недавно, проведя два решающих наступления на северо-западе и на юго-западе страны. Вам гораздо выгоднее отказаться от «спорных территорий» и дожать наших бывших союзников, принудив их к миру. Именно они отказались от мира без аннексий и контрибуций. У вас решающее превосходство в живой силе и артиллерии. Наша страна из войны выходит, так как наши бывшие союзники угрожают нам интервенцией на севере нашей страны и на Дальнем Востоке. Тем не менее мы не побеждены и не разгромлены, способны за себя постоять, но принимать дальнейшее участие в этой бойне не намерены. Мы за мирное сосуществование государств в этом мире, ведь все имеющиеся вопросы можно решить за столом переговоров, что и показала наша мирная конференция. В качестве жеста доброй воли мы передадим германской стороне ее главнокомандующего, принца Леопольда, сразу после подписания условий мирного договора между РСФСР и странами Центральных государств. Для России Первая мировая война – окончена.

Но если Латвию немцы были полностью согласны освободить в течение месяца, то на оставление Литвы они просят полгода, а Польшу обещают освободить только к концу 1918 года. Впрочем, большого значения это не имеет. В любом случае мы имеем время, чтобы восстановить армию. Весной Северный флот вернется в Полярный, и хрен вы оттуда нас выкурите! Строительство крупнокалиберных батарей уже восстановлено. Финны уже никуда не денутся, а от «белого движения» мы сумели оторвать главного спонсора: германских империалистов. Вторжения Центральных стран на территорию страны не будет, может быть, они успеют как следует прижать англичан и французов, ведь у Германии готово наступление на Бельгию и север Франции. Не случайно на переговорах был поднят вопрос о закупках наших вооружений. Пока повременим, хотя поставки не исключены. Этим мы будем сдерживать и Антанту. Появления моего корпуса под Парижем Франция не переживет! Но не будем отвлекаться: у нас предстоит борьба за собственные территории. Пора, давно пора избавиться от Верховной Рады и гетмана. Да и на Дону кое-кто начал баламутить воду. Видимо, недостаточно объяснили Краснову и компании, что связываться с нами дело опасное и неблагодарное. Из-за ранения его арестовывать не стали, отпустили залечивать раны от авиационных пулеметов. Керенский тоже куда-то удрал, его место обитания пока не обнаружено. Сам я получил, наконец, кое-какое свободное время, чтобы перебросить в Гатчину станки из Одессы. Пока у нас единственный завод по производству алюминия, так что выбора у меня нет: быть в Гатчине самому крупному авиазаводу в России. Несмотря на некоторые разногласия по поводу вариантов выхода из войны, наши отношения с Лениным не изменились. Он признал, что проведенные операции сильно укрепили наши позиции на переговорах. Потери в войсках были невысоки, война снова стала маневренной, а не окопной. На Адмиралтейском заводе вновь запустили производство танков, тем более что подобные машины появились у всех воюющих сторон. Но тяжелый танк есть только у нас. Ильич меня еще и поторапливает: дескать, жду не дождусь, когда вы продолжите выпуск ГТ-4. Однако, в отличие от царя-батюшки, деньги на восстановление завода выделены плановым комитетом СНК. Не так много, два миллиона рублей, но выделены. Раньше никогда такого не было: сначала все сделай, а мы забракуем и передадим все конкурентам. Костяк инженерных кадров компании удалось сохранить полностью, есть «потери» среди рабочих, и Либава вернется к нам лишь осенью, но эти вопросы пока решаемы. Рабочие не уйдут на гражданскую войну, последние остатки промышленности не остановятся из-за разрухи. Деньги у государства Унгерт не отберет, а Колчак не вывезет. И, главное, Троцкий к армии и флоту никакого отношения не имеет. Удачно проведенные переговоры позволили начать возвращение рабочих рук в экономику. Ленин пишет статью о восстановлении народного хозяйства. Весна началась в мирных условиях, и пока не видно тех, кто сумеет поднять кого-нибудь на «борьбу с большевиками». Реформы проводятся грамотно, удары пришлись на тех людей, вроде Путилова-младшего, которые полностью себя дискредитировали в ходе последних лет жизни империи. Хотя грызни в комитетах СНК хватает!

У меня, правда, времени просиживать штаны в Совете не было: собрав воедино всех имеющихся инженеров, кто не стал заморачиваться с отъездом на Запад, проектируем здания Гатчинского завода, благо что из Швейцарии мы вывезли всю документацию по его корпусам. Ведь впервые подобное предприятие было построено там. И по-прежнему оно принадлежит компании «Гирс и Со. Ltd». Поддержка со стороны геноссе Платтена дала возможность оставить там толковых «управляющих» и держать в готовности тех, кто принимал участие в постройке первых двух машин, временно переключив их на первый этап, который уже выполняли в 15–16-м годах, когда затевали строительство корпусов. Геодезический план участка переправили туда, швейцарцы привязали его к имеющимся чертежам. Здесь в Питере и Гатчине мы только внесли изменения по наличествующим материалам и технологическим возможностям. Допустим, что предварительно напряженные бетонные конструкции были нам «недоступны». Увы, такого оборудования здесь просто еще нет. Казалось бы, что тут сложного? Нагрел, заложил, расклепал, охладил и заливай! Увы, начинаешь загибать пальчики, и выясняется, что требуется строить новый цех по производству таких изделий, а денег – кот наплакал! Теоретически можно заказать это в Швейцарии, да идет война, и доставить все это в Питер невозможно. Тем не менее фермы для сборочного ангара мы сделали под открытым небом, вручную, но именно напряженными. У самолетов, особенно транспортных и цельнометаллических, есть неприятная особенность: они имеют размах крыльев и высоту хвостового оперения. И на пути следования их от «стапеля» до аэродрома не должно быть столбов и колонн. И ворота сборочного должны позволять им свободно выкатываться из цеха! Так что, при проектировании цеха расстояние между опорами ферм заложено 40 метров. При этом ферма должна держать вес покрытия, изоляции и… снега! В общем, это очень сложное инженерное сооружение, требующее точных расчетов и испытаний. Ну и таланта инженерно-архитектурного. Расчеты выполнял будущий академик Щусев. То, что ему не удалось реализовать при строительстве Казанского вокзала в Москве, он воплотил в Гатчине. Благодаря его усилиям пролеты между опорами увеличились до 62 метров, так как он применил вместо части арматуры стальные тросы, «набитые» до необходимого усилия. Они «крепче» стальных прутьев. Останкинская телебашня тому яркое подтверждение. Сборочный цех у нас получился просто изумительным! Увы, на его создание ушло уйма времени, и первые советские машины мы собирали под навесами, а крылья и вертикальное оперение мы прикручивали под открытым небом, в зависимости от погоды. Тем не менее в мае 1918 года первая серия машин встала на сборку. Мы торопились, ведь первые снимки наших ГТ-4 появились в прессе два года назад, и в Америке крайне заинтересовались подобными самолетами. Командование ВВС США поставило задачу своему «карманному» предприятию «Higgins Industries, Inc.» в Новом Орлеане создать подобную машину. Но дело упиралось в двигатели и «мелкие детали», которыми я в избытке снабдил свой транспортник: грузовые двери на оба борта, лебедка, направляющие для транспортировки тяжелых грузов, разметка для точного размещения грузов по длине салона, ведь требовалось соблюсти центровку 14 тонн. Сетки и рымы для крепления, подвесная кран-балка, все то, что человечество придумало значительно позже для воздушного флота. Это мы никому не показывали. Так что пусть мучаются! Тем не менее «первая серия» первой не стала. Заложена она была раньше, но вторая серия из 16 чисто пассажирских и почтовых машин, без «грузовой оснастки», взлетела в Швейцарии. Этому «поспособствовало» успешное наступление Рейхсхеера в Бельгии, и начались мирные переговоры в Лозанне между Антантой и Центральными державами. Из «обозвали» «Брестом-2». Договор был, действительно, подписан в городе Брест, во Франции, осенью 1918 года, и Европе потребовались подобные машины, чтобы вывезти американский корпус из Франции. Большую часть корпуса вывозили морем, а командование вывезли мы, заработав очень приличные деньги на этой операции. Советско-швейцарская фирма «SSWISS», созданная нами при участии Платтена, стала первой в мире авиакомпанией, организовавшей трансатлантические перелеты и доставку почты в отдаленные уголки Земли. Контрольный пакет акций держало советское правительство, принявшее непосредственное участие в создании этой фирмы. Ленин придавал особое значение участию РСФСР во внешней торговле, так как уже были приняты многочисленные планы по индустриализации страны и требовалась валюта. Несмотря на то что «ленинский золотой червонец» начал победное шествие по валютным биржам мира, республика остро нуждалась в поставках оборудования для электростанций, тяжелой промышленности, алюминиевых заводов. Мы отставали по всем параметрам от ведущих держав, которые вовсе не успокоились, несмотря на то обстоятельство, что мир им пришлось заключать по «нашим лекалам». Обложить Германию контрибуциями им не удалось, но в Германии в ноябре 1918 года, после возращения из русского плена немецких солдат, вспыхнула революция, и кайзеру пришлось ответить за то, что он поддался на провокации и развязал эту бойню. В Турции монархия тоже пала и Ататюрк заключил с РСФСР соглашение на поставку ему современных вооружений. Турецкая республика вышла из Тройственного союза, с Англией новое правительство решило не связываться, белоэмигрантов, а их было достаточно, быстро прижало к ногтю, со всей восточной жестокостью. Владимир Ильич уступил Турции Карс и Баязет, и даже генералы бывшего Генштаба не стали возражать. Эти две крепости были «сухой мозолью» восточной политики: срезать больно, а наступать еще больнее. Но Турция навсегда отказалась от претензий на Кавказское побережье Абхазии и Аджарии, окончательно признав их русской территорией. Обмен был достаточно паритетным. Плюс обязалась не развивать свой Черноморский флот и не препятствовать проходу наших кораблей через проливы. За два миллиона винтовок Мосина и поставку боеприпасов к ним. Плюс 60 СКМ-2м, снимаемых нами с вооружения. У них серьезно расшалились курды и армяне, сумевшие создать серьезные вооруженные силы на основе «трофеев» турецкого фронта. Сами понимаете, что в прифронтовой полосе добыть вооружение – плевое дело! Власть султана они расшатали до основания, но на большее местные меньшевики, составляющие значительную часть местного политического бомонда, не были способны, тем более что отвлеклись на организацию борьбы с Советской властью. Да, летом 1918 года корпусу пришлось перебрасывать значительную часть сил на Кавказ, так как «дашнаки» стали подбираться к нашим заводам в Грозном и на Тамани. Появление там авиации РККА в корне изменило ситуацию, покричать на митинге меньшевики были способны, а в остальных вопросах: «Что я – рыжий? Ни-ха-чу!» Мир в Закавказье был установлен жестко и быстро. Обошлось без партизанской войны, дашнаки собрали манатки и умотали в соседнюю Турцию, создав там три или четыре газеты и пару радиостанций. Там, кстати, я нашел девушку своей мечты! Звали ее Екатериной, уроженка Грозного, закончила Нобелевский филиал Петербургского, пардон, Петроградского Технологического института в Баку, будущего Бакинского института нефти и газа, во время войны, и работала сменным мастером на одном из перегонных заводов компании «Гирс и Со. Ltd». То, что называется: комсомолка, студентка, спортсменка и просто красавица. Приемный сын Венеры расстрелял мое сердце из полного колчана стрел. Девушка оказалась строгих правил, поэтому улетели мы с ней вместе из Грозного, предварительно обменявшись обручальными кольцами. По официальному вероисповеданию мне положено было носить кольцо на левой руке, а ей на правой, но, честно говоря, я церкви и храмы не посещал, от слова «совсем», поэтому не стал возражать против того, что будущая супруга самостоятельно решила этот вопрос, подставив именно правую руку и безымянный палец под колечко, пару которых я принес на наше свидание на берегу Сунжи, и позволила мне надеть его на ее палец. Затем, уже по-хозяйски, взяла второе кольцо из моей правой ладошки, развернула ее и окольцевала меня на скамейке под плакучей ивой.