специально купленных на рынке или пойманных заранее, причем, как правило, парами. Нередко это делают больные, уверенные, что скоро выздоровеют, если принесут счастье другим существам [Кикео, 1964, с. 33]. Это благодеяние рассматривается и как покаяние, искупление допущенных ошибок, как достойный подражания акт милосердия по отношению к живым существам.
Еще до середины 70-х годов в Луангпхабанге в королевский храм Ват Май приводили слонов. Специально приглашенный по этому случаю жрец шептал им на ухо заклинания, а затем слонов уводили за городскую черту. Считалось, что животные уносили вместе с собой злых духов и напасти минувшего года. В Самныа был распространен обычай, когда двое малышей под радостные крики присутствующих «прогоняли» изображение старого года, которое здесь же окроплялось монахами священной водой [Zago, 1972, с. 303].
Второй день Пи мая называется «срединным» или «прибавляемым» днем (мы нао). В некоторые годы таких дней было два, что определяется астрономическими расчетами, и тогда период новогодних торжеств увеличивается до четырех дней вместо трех.
Согласно поверьям, день мы нао как бы делит новогодние торжества на два временных отрезка, символизируя своеобразную передышку, отдых, во время которого табуировалась любая работа [Visitez, 1947, с. 9]. Соблюдаемый в этот день обрядовый ритуал либо продолжает церемонии прошедшего дня — обряды очищения и изгнания всего плохого, либо предваряет церемонии дня последующего, связанные с обновлением и плодородием.
В прошлом в Луангпхабанге устраивалась церемония сонг пха банг — окропление национальной реликвии — священного Будды из чистого золота, — давшая городу его нынешнее название. Это ритуальное действо обычно совершалось при помощи длинного деревянного желоба (ханг лин), искусно вырезанного в форме мифического змея-нага [Nginn, 1956 (II), с. 948].
Третий (или соответственно четвертый) день новогодия именуется мы санг кхан кхун (днем, когда приходит Божество-покровительница года) или ван тхынг сок (днем, когда приходит год) и соответствует традиционному Новому году.
Считается, что этот день представляет собой последний день, входящий в число хоракхун (под этим термином подразумевается количество полных суток с начала эры Чула и до дня мы санг кхан кхун соответствующего года), и точку отсчета для определения в рамках года числа дней (сутхин), для астрономических расчетов, касающихся какой-либо конкретной даты [Phetsarath, 1956, с. 792–793].
Отличительная особенность мы санг кхан кхуна — взаимные поздравления и обряды обновления и плодородия. В этот день обычно распространены родственные гостевания. Родных и близких приветствовали, соблюдая правила традиционного этикета: после глубокого поклона им вручались цветы, свечи и благовонные палочки, а затем испрашивалось прощение за все причиненные обиды и допущенные промахи [Zago, 1972, с. 304]. Традиционным благословением во время Нового года у лао считаются пожелания долголетия, красоты, счастья, силы (аню, ванна, сукха, пхала), причем, согласно поверью, они могут быть испрошены у духов путем соответствующих обменов, в том числе в виде различных подношений [Косиков, 1975–1977].
Наряду с религиозными службами другая особенность этого дня — повторение различных шествий, совершение вновь обряда окропления, устройство церемонии су кхуан.
Обряд обливания водой.
С давних пор по случаю Нового года в монастырях, центрах социальной жизни деревенской общины, окроплялись статуи Будды, которые будто бы были наделены магическими свойствами. В день праздника прихожане приносили с собой душистую воду, цветы, свечи, благовонные палочки. Эти подношения сопровождались чтением специальных формул славословия, в них содержались просьбы о ниспослании дождя, защите от различных бед и обретении благополучия. Вполне вероятно, что культ буддийских изображений, наделенных сверхъестественной силой, соединил в себе различные, в том числе тотемические и анимистические представления. Скажем, Будду — объект всеобщего поклонения — нельзя просто снять с высокого пьедестала, чтобы перенести в специальное сооружение на сваях (хо санг). К нему в этом случае обращались на особом, «королевском» языке и «приглашали пожаловать» на это место, а присутствующие в порядке старшинства подходили к буддийским изображениям, чтобы совершить торжественный обряд окропления (сонг пха). По окончании церемонии буддийские статуи вновь водружали на их обычное место [Кикео, 1964, с. 30–31].
В период Нового года в Лаосе повсеместно распространены также обливания водой друг друга (хот нам). В соответствии со статусным этикетом нижестоящие (по возрасту и рангу) обязаны почитать вышестоящих, в том числе родителей, учителей, духовных лиц, и делать им подношения из цветов и свечей. После традиционного приветствия (ритуал которого тщательно разработан и непременно учитывает также и характер межличностных отношений) руки старших поливали душистой водой, а те, в свою очередь, отвечали благопожеланиями. Окропление считается у лао не только знаком уважения и почтения, но одновременно и символом пожелания процветания и долголетия для того, кто его совершает.
Одними из первых европейцев, наблюдавших обряд обливания водой по случаю Пи мая, были члены голландской торговой миссии во главе с Герри ван Вистхоффом, посетившие королевство Лан Санг в XVII в. [Garnier, 1871, с. 264–268].
Русский путешественник, близкий друг А.П. Чехова, основатель ялтинского курорта В. Дмитриев, побывавший в Лаосе в начале нынешнего столетия, также описывает это красочное буйство. По его словам, окропление водой означало поздравление с Новым годом, пожелание чистоты духа и тела, т. е. того, с чем неразрывно связано счастье человека [Дмитриев, 1904, с. 10].
Если для исполнения ритуала окропления Будды, его присных, а также высокопоставленных лиц обычно использовалась душистая вода, то для того, чтобы обливать друг друга, подходила любая. В литературе, в частности, описан такой факт, когда в прошлом веке лаосские девушки поливали водой сомнительной чистоты тех, кто был им не по душе [Baudesson, б. г., с. 190–191]. Постепенно обычай обливания водой в Лаосе все больше принимал спортивно-развлекательный характер.
Праздничное шествие. (г. Луангпхабанг, 1975 г., апрель). Фото И.Г. Косикова.
И в наши дни женщины и девушки нередко проявляют в этом деле инициативу. Со смехом и шутками они пускаются вдогонку за мужчинами независимо от их возраста и, не жалея воды, обильно поливают их, да так, что тем после такой процедуры непременно приходится менять одежду. На улицах взрослые и дети из кружек, ведер, шлангов, специально устроенных для подобных случаев хитроумных приспособлений, начиная от детских водяных пистолетов и кончая своеобразными бамбуковыми «базуками», обливают водой всех проходящих и проезжающих. А если кто-нибудь, не знающий обычаев, возмущается, тем хуже для него! За ворчанье его окатят еще раз. Выражение неудовольствия при этом считается предзнаменованием несчастья не только для «обидчика», но и для «обиженного» [Стратанович, 1966, с. 233]. Согласно народной традиции обливание связано не только с обрядом вызывания дождя; оно обладает и другой — магико-очистительной — функцией, представляя собой символ обновления жизни и залог будущего урожая.
