— Вы, ребята, заигрываетесь. Опасно заигрываетесь, — с угрозой в голосе произнес банкир. — Я обещаю вам много неприятностей по службе. И не только по службе…
— Слушай ты, мразь, — тихо сказал Григорьев, наклонившись над самым лицом банкира. — Мы, конечно, не правы, что судим тебя по нашим гуманным законам. Тебя бы по шариату надо. Чтобы кишки на вертел намотать. За твои прегрешения. Ну, я думаю, Господь Бог нашу ошибку исправит. На очень Страшном суде. И сковородку раскаленную тебе под задницу подставит По совокупности всех твоих земных деяний. А мы в свою очередь постараемся тебя побыстрее в ту высокую инстанцию направить. Своим ходом…
— Вы что задумали? — уже испуганно, уже потеряв самообладание, спросил банкир.
— Не мы задумали — ты. И очень хорошо задумал. Просто отлично. Мы только используем твой сценарий. Ну что, начнем помаленьку? Чего время тянуть.
— Ну, начнем так начнем. А то действительно дело к ночи.
Григорьев взял в руки пистолет, дослал в ствол патрон, взвел и вложил в руку пребывающего без сознания Лекаря.
— Вы что делаете?!
— Это не мы. Это он делает, — кивнул Григорьев на бездвижного Лекаря. — Вернее, сделал, когда вы вошли в подвал, чтобы спасти свою дочь. И, кстати, спасли. Ценой своей жизни. Видите, как мы заботимся о вашем посмертном реноме.
— Прекратите немедленно!
— Сейчас прекратим. Потерпите мгновение.
— Неужели вы выстрелите?
— И попаду! — злорадно ответил Григорьев.
— Представляете, что увидит вскоре прибывшая сюда милицейская бригада? Чьи трупы и чьи отпечатки обнаружит на рукоятках пистолетов. Представляете, как все сойдется. Как все безукоризненно сойдется. Благодаря предложенному вами плану.
— Послушайте, я все понимаю. Я готов отдать вам половину суммы, — предложил банкир
Григорьев вытянул пистолет и демонстративно прицелился
— Отличное оружие, — сказал он, — с близкого расстояния разносит башку на мелкие кусочки.
— Семьдесят пять процентов! Григорьев уложил палец на спусковой крючок.
— Хорошо, я готов отдать вам все.
— Тебе миллион нужен? — спросил Грибов. — Один тебе. Один мне.
— Миллион? Миллион — это хорошо. Я бы всей душой. Только тут дело такое. У меня аллергия. На все зеленое. На листочки там, стебельки. И банкнотики тоже. Я, когда зелень в больших объемах вижу, чешусь весь. Особенно указательный палец.
— Так, может, что другое с него возьмем?
— Ну не знаю. Лично у меня все есть. Раскладушка. Табурет. Кружка. Что еще может быть нужно нормальному милиционеру для счастья? Разве только показания. Я показания люблю. Добровольные.
— Как вы насчет показаний? — поинтересовался Грибов. — А то на все другое у него аллергия.
— Не дождетесь!
— Хозяин барин, — пожал плечами Григорьев, — не очень-то и хотелось.
Поднял пистолет. И выстрелил. Пуля прошла рядом с головой банкира. Совсем рядом. Так что волосы на макушке колыхнула.
— Ты смотри, промахнулся! — удивился Григорьев. — Всего-то сантиметра на два. Видно, давно не практиковался…
И завалил пистолет на уровень глаз банкира. И взглянул на него сквозь прорезь прицела. С ненавистью. С ненаигранной ненавистью. С вполне конкретной ненавистью.
И банкир понял, что он способен выстрелить. И что выстрелит обязательно…
— Ну так как насчет показаний? — спросил Грибов.
— Дайте бумагу и ручку. Григорьев с видимым сожалением опустил пистолет.
— Только ты все подробно опиши. Что делал, что думал, куда деньги спрятал. И обязательно добавь что-нибудь о левых банковских счетах, о мафии и о взятках высокопоставленным чиновникам.
— А это еще зачем? Это к делу не относится.
— А это для нас лично. Чтобы ты на суде вдруг от своих показаний отказаться не надумал. Чтобы мы, если ты такое учудишь, их кому надо показали. И уж тогда тебе точно из камеры живым не выбраться. У этих ребят судопроизводство убыстренное. По всей территории России.
Глава 37
— Ну как там? — спросил Григорьев Грибова, просматривающего показания банкира.
— Отлично. В том смысле, что отличный почерк у подследственного. Я всегда о таком мечтал. Еще с тех пор, как мне по чистописанию двойки ставили.
— А содержание?
— Содержание хуже. Без особого прилежания. Но тоже ничего. Как говорится — на безрыбье…
— Тогда я собираюсь?
— Собирайся.
— Вставай, — приказал Григорьев банкиру и рывком, так что у того клацнули зубы, приподнял его на ноги. — Хватит отдыхать. Я тебя не нанялся волоком таскать…
Но встать банкиру на свои ноги не пришлось. Потому что визиты в дом вооруженных людей завершены еще не были…
— Руки! — гаркнул ворвавшийся в комнату боец в милицейском камуфляже и маске с прорезями для глаз.
— Смотри-ка. Подоспели. К шапочному разбору, — удивился Григорьев. — Вы с какого отделения?
— Руки! — еще раз скомандовал не расположенный к беседам боец и передернул затвор автомата.
— Да ладно ты, не нервничай так, — попытался успокоить его Григорьев и поднял руки.
Банкир кулем свалился обратно на пол.
— Руки на стол! — последовала новая команда.
— Опять? Опять на стол? Я там уже был! — возмутился Григорьев.
Но боец его не дослушал. Боец ударил его по спине прикладом.
— Ох! — сказал Григорьев и навалился грудью на стол. Рядом лег Грибов.
— Мы работники милиции. Где ваш командир? Я доложу ему о превышении вами полномочий… — начал было Грибов.
— Молчать! Где деньги? — гаркнул боец.
— Мать моя! И этот туда же, — ахнул Грибов.
— Где деньги? — повторил боец вопрос и приставил дуло автомата к голове банкира. — Куда ты дел деньги?
А этот-то откуда о деньгах знает? И о том, у кого ими интересоваться?
— Говори! — крикнул боец и ударил банкира дулом автомата в висок. Так, что у того по лицу поползла кровь. — Где деньги? Последний раз спрашиваю!
— Там. В машине. В двух кварталах отсюда, — ответил банкир.
— Где в машине?
— Под правым сиденьем.
— Если соврал, вернусь и пристрелю, — пригрозил боец.
И вытащил целую охапку браслетов.
— Руки! — скомандовал он. — Все. Или стреляю. Вы мне мертвые даже более предпочтительны, чем связанные.
Все — и милиционеры, и бандиты — с готовностью протянули свои руки навстречу кандалам.
