вознаграждены! А дальше его ждут – карьера (безусловно-блестящая), удача, успех, большие зарплаты и уважение коллег.
Внезапно просторная площадка дискотеки показалась ему тесной, дышать хотелось полной грудью, возможно – даже кричать во весь голос от избытка своих чувств! В крови билась и пульсировало возбуждение близости огромной Победы, совершенно не хотелось спать. Юноша решительно вырвал рюкзачок из убежища, накинув его на плечо, попрощался с друзьями, продолжавшими свой хмельной праздник и долго его не отпускавшими… Юра улыбался, кивал головой посреди грохотавшей музыки, и показывал жестами, что ему пора…. Конечно же, спешить в час ночи ему было уже некуда, он так и намечал – протусоваться до 6 или 7 утра, и поехать в «СимферПУЛЬ» утренним троллейбусом, чтобы нормально выспаться в нём – но он прямо физически мечтал сменить агрессивную атмосферу открытой дискотеки на нежный шорох морского прибоя и шёпот волн…
Получилось улизнуть незаметно, после некоторых стараний, и добраться до незапамятного места встречи рассвета после выпускного… Юрчик сидел на тех самых лежаках, размышляя о будущем и настоящем… И блуждающая улыбка хороших предчувствий не сходила с его лица, а прибой ритмично шуршал, одобряя все его задумки. Оглянувшись нет ли кого на пляже поблизости, быстренько разделся до трусов, завалил одеждой драгоценный рюкзачок, и, ощущая пятками прохладную шершавость гальки, быстро добежал до чёрной, шипящей белой пеной, волны. С огромным удовольствием парень упал старой, знакомой с раннего детства подружке – морю в объятия. Та приняла его, радостно урча, привычно закрутила в бурлящей воде, слегка приложила спиной о гладкое дно… Он в ответ довольно засмеялся, выпрыгнув резко из воды на полметра, подбив ногами встречную волну, ухнул в глубину, сопровождаемый брызгами. Море его любило, и это было взаимно – он позволял себе купаться даже в трёхбалльный шторм, когда уже запрещали хождение прогулочных рейсовых катеров, и громадные водяные валуны окатывали скалу «Индеец» доверху, как будто шестиметровая скала была рядовым булыжником на пляже. Правда, это было довольно опасно, сильный накат волн имел и сильный откат, причём мог легко закрутить под воду и отнести от берега, либо швырнуть на скалы… Но ребята позволяли себе плескаться недалеко от прибоя, соблюдая предосторожности, и красуясь этим перед своими друзьями и подругами, упиваясь бесшабашностью и силой…
Сейчас же волнение было слабым, до одного балла по шкале рулевого, ну или до двух, если мерять по шкале адмирала Фрэнсиса Бофорта. Так, слегка волнило, слегка кружило на волнах, но было комфортно, и парень расслабился, механически качаясь на волнах. Время близилось к трём ночи, и пляжи были практически безлюдными, только на дальнем пирсе рыбак подсвечивал себе фонариком, да влюблённая парочка вдали на лежаках тихо хихикала, потягивая сигаретки, разгорающиеся то ярче, то тише в темноте бархатной южной ночи. Было очень тихо, где-то в парке затягивали цикады свои пронзительные песни – говорили, что они стрекочут себе задними лапками крылышки, издавая такие звуки, но всё это были догадки – ни одна цикада не подпустит к себе достаточно близко, а маскируются они в кустарнике просто мастерски, вплотную не подойдёшь – не разглядишь! В любом случае, догадки были неверными – Юра читал где-то в научном журнале статью об этом, цикады пели, используя свои уникальные тимбальные органы: сжимая и расжимая внутренние мышцы тела, и звук резонировал в специальных полостях внутри тела, издавая тот самый металлический звук – визитная звуковая карточка Южнобережья Крыма!
Там же писали, что где-то в Южной Америке существует цикада, способная издавать свист паровоза, ну точь-в-точь! При мысли об этом парень поёжился, представив, как сотни паровозных свистков ревут вокруг него, брр – трудно было представить этот ужас! В тех же догадках говорилось, что цикады ночью вообще-то и не поют, это трудятся сверчки или кузнечики, однако звуки вокруг ну никак не отличались от дневного пения. Вдруг вдали, в районе порта, что-то негромко хлопнуло, озарило красной вспышкой, затем еще и ещё. Доносилась негромкая музыка, одна на всю предрассветную Ялту, кто-то в порту пускал салюты, судя по тому, как далеко их было видно – не с набережной, а с борта судна.
Точно! – подумал парень, отжимая трусишки насухо, обтираясь наскоро майкой и одеваясь, клацая зубами – начало июня, вода не больше 20 градусов, прохладненько без солнца – там же стоит на траверзе Первого гастронома, это судно, как же его, бело-синий такой современный кубик, плавучее казино! Только вот ему про него рассказывал кто-то из студентов – мажоров, как здорово там время провёл, судно неделю назад пришло откуда то, вроде из Николаева, на этот сезон предоставлять услуги хорошего казино для состоятельных отдыхающих, прямо в центре набережной качалось на волнах, в море не выходило для экономии.
– А почему бы и не посетить его? – пришла в голову щекотнувшая своей неожиданностью мысль. Денежки у него были, с этой учёбой он уже и забыл, когда покупал себе вещи, в том же рюкзачке в потайном внутреннем кармане прятались 12 двадцатидолларовых бумаг. Он их откладывал из периодических переводов от отца, которые тот называл «вспомоществованием», и копил на скорую поездку в Москву. Однако очарование сегодняшней ночи, особые чувства, переполнявшие его грудь, безотлагательно требовали какого-то чуда, срочного действия… Эх, махнул он рукой, на вокзал всё равно рано, тут останусь – так усну, а у них на корабле и кофе найдётся, наверняка, и добавить выпить немного можно, да и почему бы фортуну не испытать за рулеткой-то? Решено!
По дороге он вспоминал, как его пути-дорожки привели к бесповоротному решению отправляться с дипломом сразу в далёкую и слегка пугающую Москву. Практически сразу после поступления он начал крутить эту идею так и эдак – всё таки именно там находился финансовый центр всего СНГ, и банков там было значительно больше, а значит – и шансов на работу по профилю. Посоветовавшись с отцом, после первой же сессии, в январе 94-го поехал на разведку в гости. Полвечера после прибытия они держали «военный совет», обдумывая варианты перевода. Советский Союз ещё рухнул не до конца, и при определённом усердии можно было добиться перевода из вуза в вуз, при условии досдать разницу изученных предметов. Перебрав с десяток вариантов государственных, определились на серьёзном, а главное – профильном заведении, под названием «Русская экономическая школа».
Дождавшись первого рабочего утра после новогодних праздников, он отправился в это грандиозное здание недалеко от станции метро «Академическая». Белое, величавое здание эпохи сталинской роскоши, внушало серьёзные надежды на качественное современное обучение. На первом курсе, в любом случае, разницу
