консультации для детей и молодежи. Подросток, который наносит себе порезы. У меня-то была просто легкая форма фобии. Так, по крайней мере, мне кажется. Конечно, я не стану отнимать у него время, когда есть те, кто в нем действительно нуждается. Те, кто наносят себе порезы, хотят умереть, у кого нет друзей, кого бьют родители. Мне никогда не хотелось умереть. Как раз наоборот. Я боюсь смерти. Но, похоже, мне больше не кажется, что LKAB хочет нас убить. Хотя я по-прежнему ненавижу шахту. И тут вдруг я решаюсь. Хватаю мобильный телефон и набираю сообщение Альбину. «Приходи завтра в книжный магазин. Там покажут фильм о шахте и Кируне. Целую!»
Глубокая полночь. Он, конечно, не ответит: мама забирает у него на ночь мобильный. Но сообщение получит.
56
Юлия сидит у меня на кровати и зевает. Ее младший брат всю ночь не давал ей спать, будя своими криками. Она спит в гостиной рядом с его комнатой. Мы никогда это не обсуждали, но я не понимаю, почему она должна жить в гостиной. Как будто она гость. Сегодня Карола перевозит вещи в Лулео.
Ее парень из SSAB приехал сегодня на своей шикарной машине с большим прицепом.
Первое, что сделала Юлия, когда вошла в мою комнату, – завесила шторы, чтобы не видеть улицу Шуггатан.
– Альбин не отвечает, – тихо говорю я.
Юлия хлопает глазами, пытаясь проснуться.
– А родителям ты рассказывала про показ? – спрашивает она.
– Нет.
Юлия морщит нос и выбегает из комнаты. Из кухни доносятся обрывки разговора.
– Теперь твоя мама знает. Они придут, – сообщает она и вытягивается на кровати.
– Ну Юлия!
– Да ладно тебе, ты ведь хочешь, чтобы они пришли!
Юлия права: хочу. Но всё же. Мы ведь все так долго ждали, когда я снова стану нормальной. Теперь я сплю. Не ставлю будильник. А фильм – лишь воспоминание о тяжелых временах.
Юлия хлопает глазами.
– Он не отвечает! – восклицаю я.
Юлия лежит и смотрит в потолок.
– А я переезжаю.
Я застываю с зубной щеткой. Я собиралась передохнуть и посмотреть фильм, который нашла в интернете. Веселый, ненавязчивый, но приятный, как говорится. Мне посоветовала его Таня. Но всё получается не так, как я хочу. Мои прямые волосы, которые я пытаюсь собрать в небрежный узел, путаются в резинках и заколках.
Я не хочу ссориться. Не сейчас.
– У вас с Альбином. Такое ощущение…
– Что?
– Что у вас наметился прогресс.
– Это не так.
Я откладываю в сторону щетку, но не могу отлепиться от стула, чтобы сесть рядом с Юлией. Не то чтобы меня не беспокоит ее переезд – это не так. Но я ранена в самое сердце, и шрам останется навсегда. Но у меня есть Альбин. Я надеюсь.
– Мой переезд – вопрос нескольких дней.
– Ты же не умираешь, – говорю я, вторя ее интонации.
Юлия уставилась на меня.
– Ну, я имею в виду… ты же обычно говоришь… мне, – пытаюсь сформулировать я свою мысль.
Ну почему я не могу думать ни о чём, кроме веселых глаз Альбина? Соберись, Майя!
– Я и не собираюсь умирать! Я просто не хочу переезжать.
– Мне хочется, чтобы ты осталась.
– Ты только и думаешь, что об Альбине. Постоянно. Только о нем и говоришь.
На это трудно возразить. Надо было рассказать Юлии, как я плакала вчера у окна. Я ведь и правда хочу ей помочь. Волосы колют шею. Я снова представляю горячие объятия Альбина. Я безнадежна.
Раздается стук в дверь, и в комнату заглядывает мама. Она не накрашена. Овал лица как будто нечеткий.
– Ты могла бы хоть что-то сказать. Это ведь уже совсем скоро, – говорит мама с улыбкой.
– Вы правда придете?
– Ну конечно. Я обзвоню всех родственников.
– Нет, не надо. Фильм очень личный.
– А о чём он?
Она правда не понимает?
– Ох. Ну это ведь те видео, что я снимала, – говорю я.
– Понятно. А я думала, что это какой-то школьный проект.
Мне стоило бы воздать маме должное за ее счастливое лицо. Но по крайней мере теперь она не станет звонить родственникам.
– Ладно, дружок, всё будет хорошо. До встречи, Юлия!
Мама закрывает за собой дверь. Моя дорогая Юлия. Ты даже не представляешь, как я буду по тебе скучать. Признаю, что я в какой-то степени эмоциональный урод и не всегда умею выразить, как люблю тебя. С Альбином-то всё легко. Я просто целую его. Если бы можно было поцеловать Юлию, всё было бы гораздо проще.
Я снимаю заколки и распускаю волосы. Никакого небрежного узла. Никаких ниспадающих на лицо прядей. Я просто буду собой.
57
Мы с Юлией стоим на лужайке перед книжным магазином. Она фотографирует желтый дом и витрину с книгами. Вдоль тротуара поставили длинный стол, а на фонарных столбах развесили воздушные шары. Альва стоит рядом со Сванте. Она в пестром платье и черных кедах, ее волосы завиты. А я в джинсах, тонком зеленом топе и белых кедах. Народ потихоньку собирается, листает последний номер «Кирунатиднинг». На столах с цветастой скатертью разложены свежие выпуски с Альвой на обложке и статьей о моем фильме. Могге поднимает средний и указательный пальцы – жест победителя, – стараясь скрыть досаду. Я стою в задних рядах и смеюсь как ни в чём не бывало. Радуюсь победе своей одноклассницы. Я правда рада. Очень. Альва это заслужила.
Заметив нас, она большими шагами направляется к нам.
– Я та-а-ак нервничаю! – писклявым голосом произносит она.
– Всё будет хорошо, – говорю я.
– Ты просто сногсшибательна на обложке, – говорит Юлия.
Альва качает головой и категорично заявляет: «Не-е-ет!»
– Я попросила Сванте дочитать рассказ до конца. Я не хочу читать. Слишком личное, чтобы самой читать вслух.
Родители и старшая сестра Альвы стоят у стола и просматривают журналы. Должно быть, они гордятся дочерью. Моих родителей еще нет. Естественно. И Альбин не ответил на мое сообщение. Зря я согласилась показать фильм. Альбин гораздо важнее фильма.
– А твой фильм? Почему ты не рассказывала, что снимаешь фильм?
Альва толкает меня бедром и громко смеется.
– Не знаю.
– Ты видела его? – обращается она к Юлии. Та качает головой. – Так теперь вы с Альбином встречаетесь? Я про это ничего не знала. Я видела вас на школьном дворе. Я знала, что так и будет. Знала всегда.
Голос Альвы едва не переходит в фальцет. Она всё говорит и говорит и по-дружески пихает меня в бок, делая вид, что ее это совершенно не задевает.
