нелогичные, не поддающиеся рациональному объяснению, поступки. Склонен действовать в порыве эмоций. Просчитывать последствия не умеет.
Сначала сделал, короче, потом подумал.
Но специально ехать в Москву? Выслеживать Митрофанову, пугать ее до смерти? Только для того чтобы Дмитрий, наконец, понял – насколько тяжело было когда-то ему самому?! Тратить деньги немалые на поездку?! Очень странный, нелогичный, рискованный поступок.
Да и если вспомнить нападение на даче, то целью явно Люся была, Надя просто под руку подвернулась.
Однако Савельев продолжал пролистывать дело.
В исправительном учреждении Рокотов характеризовался отрицательно, поэтому и на свободу вышел только через три месяца после отмены приговора. Трудовую дисциплину соблюдал не всегда, активно конфликтовал как с товарищами, так и с сотрудниками. Однажды целых десять суток в ШИЗО получил – вместе с осужденным Стокусовым Ю. Б. попытались напасть на начальника отряда. Вроде бы даже и за дело – тот обещал (вероятно, небезвозмездно) поставить в КВР[5] аквариум с рыбками. Но слова не сдержал – вуалехвостов поселил в собственном кабинете.
«Да ты борец за правду», – усмехнулся про себя Савельев.
Хотел уже перелистнуть страницу, но замер.
Стокусов, говорите? Да еще – Юрий Богданович?!
* * *
Люська снова ее разбудила:
– Надюха! Сбылся мой сон!
Митрофанова, как верная жена, честно встала вместе с Димой, в восемь утра. Проводила любимого на работу, прилегла «помедитировать» и задремала. Почему нет, если врач Черемисина снова высадила ее на больничный?
Телефон всегда в подобных случаях выключала, но в последние дни рассеянность накрыла. Что ночью забыла звук убрать, что сейчас.
А Люся продолжает вопить восторженно:
– Он меня понял! Написал – договаривайся с Майком! Бабки подгонит!
– Только этого не хватало, – пробурчала Митрофанова.
– Ты что, за меня не рада?! Мечта всей моей жизни сбывается!!! Прямо, сказал, на завтра можно!
«Блин, вот история. Матушке, что ли, сдать тебя и Гарика твоего?!»
Люся словно прочла ее мысль, понизила голос:
– Только маман ни слова! Я уже все организовала. Мы с тобой завтра вроде как в Мытищи. Термы, бассейн открытый, хамам, короче, на релакс. А по факту – поедем к Майку, за мотоциклом.
– Люська, ты сумасшедшая.
– Надюха! Да мне теперь хоть есть ради чего жить!
– Ну, и делай сама свои глупости. Я в этом участвовать не буду.
– Надь, ну, пожалуйста! Да и маман сказала: только с тобой меня отпустит! Потому что ты на меня положительно влияешь!
– Угу. Но вернешься ты – на мотоцикле.
– А тогда поздно будет. Надь, ты разве не поняла? Я все равно по-своему сделаю. Ну, поехали, пожалуйста!
– Зачем вообще куда-то тащиться? Он продает, значит, ему нужно. Пусть сам свой мотоцикл привозит.
– Майк мне резины второй комплект хочет отдать, бесплатно. Два шлемака крутых, комбез. На мотик не погрузишь. А у тебя машина… Да и обмыть надо всем вместе.
– Прекрасно. Вы будете обмывать – а я таксистом работать!
– Надюха, ну, почему ты такая злющая?
– Нет, Люська. Даже не проси. Все, пока. Я вообще-то спала.
Выключила телефон, откинулась на подушки, закрыла глаза. Но сон, конечно, не шел.
Что делать с глупой подругой? Может, с Полуяновым посоветоваться?
Обычно Димино мнение уважала. Но сейчас понимала: скажет категорически нет – и весь разговор. А Люська ведь все равно поедет. Сама. И с нее станется: обмыть – а потом за руль.
«Ну, а тебе что? Ее жизнь, ее глупости. Пусть сама за них и отвечает. А я буду в стороне держаться».
Вроде решение приняла правильное.
Но чувствовала себя предательницей. И слабачкой.
* * *
В прежние годы упрямца смогли бы нагнуть. Но во времена нынешние Юрий Стокусов держался дерзко. Продолжал утверждать: Марию он не убивал, а все, кто следствие ведет и его в тюрьме держит, очень хорошо заплатят – за каждый день, несправедливо проведенный им за решеткой.
Савельева встретил агрессивно. Но когда речь о старом кореше зашла, растерялся:
– Колян здесь причем?
Строил из себя прожженного-опытного, но руки о штаны сразу вытер, занервничал.
– Биографии у вас похожи. Он по той статье сидел, по какой и ты пойдешь.
Приободрился:
– Вот именно! Обоих нас оговорили! Но мы этого так не оставим. Вместе с Колькой будем в Страсбургский суд подавать. Разорим нафиг всех, кто в тюрьме гнобил ни за что.
– Так зачем он приехал? С тобой опытом делиться? – усмехнулся Савельев.
Юрий куснул губу, замялся. Пробурчал:
– Чушь несете. Каким таким опытом? Его ко мне пустят, что ли? Даже отца повидать не дали, изверги.
– Мы знаем, что Рокотов в Москве. С восемнадцатого января, – рубанул полковник, – зачем он здесь?!
– Потому что друг! Вам-то плевать, а у меня батя лежачий! Один остался! Помочь некому. Или в богадельню, или помирай в г…не!
– Николай, что ли, за твоим отцом ухаживает?
– Ну да! Вот все кричат – правовое государство! А по факту: за решетку, без всяких оснований. Отца-инвалида – на произвол судьбы! Я про это тоже в Страсбургский суд напишу!
* * *
Сделку по продаже «Бандита» назначили на одиннадцать утра.
Надя в Мытищи ехать не собиралась, но пообещала: перед матерью она Люську прикроет. Выйдут вроде как вместе с Егоркой гулять, а дальше пусть сумасшедшая сама отправляется покупать свое чудище.
Подруга расстроилась:
– Ладно, поеду одна, раз ты такая трусиха. Хотя бы матери меня не сдавай.
Однако конспиратор из Люськи хреновый. Едва Надя вошла, родительница сразу к ней:
– Надечка, не знаешь, почему на ней лица нет с раннего утра? Чует сердце: что-то затевает она!
Митрофанова (чувствуя себя последней сволочью) пробормотала:
– Да нет! Мы просто гулять идем!
А Люсина мать взмолилась:
– Надечка, я ее, как облупленную, знаю. Остановить не могу, но хоть ты, человек разумный, не бросай ее! Приглядывай, чтоб глупостей не натворила!
– Матушка, хватит ерунду болтать, – зашипела Люся. – Утащила Митрофанову в комнату. Взглянула умоляюще: – Может, все-таки вместе, а? Если я сейчас мотосапоги надену и кожанку теплую, сразу прочухает! Дверь запрет, придется с боем прорываться! А так бы вынесли незаметно, потом у Майка переоденусь.
– Все равно узнает!
– Так не сделает ничего! Прежний-то мотик на нее был, а этот я на себя оформлю! Ну, пожалуйста!
Митрофанова осторожно спросила:
– А ехать куда?
– Да тут рядом совсем! Мытищинский район, шесть километров всего от МКАД! Военный городок бывший! Майк там живет, и Гарик сказал, что ему удобно туда подъехать! В Москве светиться не хочет.
– Ты давно его знаешь?
– Кого?
– Майка этого. И Гарика.
Люся захихикала:
– Так мы все с одной тусовки! Майк вообще мой одноклассник бывший. А с Гариком вместе в
