– Благодарю, господа, – с усталым видом кивал он.
– Ваше величество, вас срочно необходимо осмотреть! – заявил прибежавший позже других лейб-медик Маркус.
– Спасибо, но это уже сделал доктор Студитский.
– О, я нисколько не сомневаюсь в компетенции своего коллеги, – возразил придворный эскулап, одарив неожиданного соперника ревнивым взглядом, – но все же вынужден настаивать на осмотре.
Все вокруг поспешили поддержать Маркуса, дескать, здоровье государя слишком важно, чтобы доверять его абы кому, и вообще, не послать ли за доктором Боткиным и иными светилами?
Через некоторое время появился цесаревич в сопровождении свиты. На лице Александра было написано искреннее беспокойство за жизнь отца, но, заметив ненавистную ему мачеху, он остановился и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.
– Что произошло? – сурово спросил он.
Среди придворных охотников отвечать не нашлось, и Будищеву снова пришлось выйти вперед и четко, по-военному доложить.
– Когда кортеж его величества проезжал по Инженерной улице, террористы забросали его карету бомбами!
– Государь пострадал?
– Так точно. Но рана его не опасна.
– Слава богу! – размашисто перекрестился великий князь.
– А вы как там оказались? – проскрипел худой сенатор с редкими бакенбардами и торчащими из ушей волосами, в висящем на нем как на вешалке форменном кафтане.
– Охрана почти вся погибла, – продолжил Дмитрий, игнорируя вопросы посторонних, – а потому я был вынужден доставить его к доктору Студитскому, который и оказал его величеству всю необходимую помощь. Ассистировали ему доктор Щербак и сестра милосердия баронесса Штиглиц.
Продолжая говорить, он успел хорошенько рассмотреть всех спутников великого князя. Константин Победоносцев, с явным ехидством спросивший, как он оказался на месте преступления. Бывший обер-прокурор Святейшего Синода и одновременно министр народного просвещения граф Дмитрий Толстой, буравящий взглядом моряка. Мещерский, усиленно делающий вид, что видит Будищева в первый раз.
Ни один мускул не дрогнул на лице подпоручика, но в голове неотступно крутилась мысль: «Так вот же вы, господа!»
В этот момент император, наконец, обратил внимание на появление наследника и тихо сказал:
– Сын мой, подойдите.
Александр тут же исполнил повеление отца и остановился рядом с ним с почтительным видом, а Дмитрий остался наедине с приближенными цесаревича.
– Вы – настоящий герой, – бесцветным голосом заметил Мещерский.
– Что вы, ваше сиятельство, – пожал плечами подпоручик, – уверен, вы бы на моем месте поступили так же.
– Одно непонятно, – продолжил чуть поморщившийся от намека чиновник, – все, кто окружал его величество во время этого ужасного происшествия, убиты или ранены, и лишь на вас ни царапины.
– Странное совпадение, не правда ли? – добавил Победоносцев.
– Вы ошибаетесь, – возразил им Будищев и сделал вид, что расстегивает мундир, – ран на мне хоть отбавляй. Показать?
– Ну что вы, я вам верю! – с непередаваемым выражением на лице отказался князь.
– Но почему вы сразу не повезли раненого государя в Зимний? – задал вопрос молчавший до сих пор Толстой.
– Из опасения за его здоровье, – пожал плечами подпоручик. – Побывав во многих делах[40], я по опыту знаю, что чем раньше оказана помощь, тем больше шансов на успех лечения. Кроме того, я опасался, что на привычном для императорского кортежа маршруте его могли ждать другие злоумышленники. Или вы полагаете, следовало рискнуть?
– Нет. Вы все сделали правильно.
– Благодарю за лестную оценку.
– Господин подпоручик, – раздался сзади знакомый голос. – Извольте следовать за мной.
– Ковальков, и вы здесь? – обернулся к жандарму удивленный Будищев. – Добрый день!
– Не такой уж и добрый, – скривил губы офицер для особых поручений.
– Для террористов и врагов престола и отечества денек, вправду сказать, не очень, – охотно согласился с ним Дмитрий, – а вот настоящие верноподданные наверняка в слезах, от радости благодарственные молебны заказывают…
– Господин подпоручик, – ледяным тоном прервал его разглагольствования ротмистр, – нам надо поторопиться. Его высокопревосходительство не любит ждать.
– Прошу прощения, господа, – изобразил легкий поклон в сторону предполагаемых заговорщиков Будищев и отправился вслед за жандармом.
– Он что, издевается над нами? – недоуменно воскликнул Победоносцев.
– Похоже на то, – согласился с ним Толстой.
– А нельзя ли…
– Спасителя государя от злодеев? – усмехнулся бывший министр. – Благодарю покорно. Сегодня этот бастард нас переиграл вчистую. Однако не будем отчаиваться. Проигран бой, но не сражение. Посмотрим, что будет завтра.
– Если доживем, – поджал губы Мещерский.
– О чем вы, князь?
– О том, что как только подопечная этого негодяя окажется на свободе, на нем более не будет узды.
– Не похоже, чтобы она на нем была, – буркнул бывший министр.
– А станет еще хуже!
* * *
Несмотря на то что граф Лорис-Меликов принадлежал к очень древнему армянскому роду, для столичной аристократии он всегда оставался выскочкой. Не то чтобы его неохотно принимали в салонах, с любимцами государя так не бывает, но всюду, где бы он ни появлялся, за его спиной тут же раздавались шепотки.
Консерваторы не любили его за приверженность к реформам. Либералы ненавидели за то, что он твердой рукой пресекал беспорядки. Знатные бездельники презирали за кипучую энергию и за то, что свой высокий чин он выслужил на полях сражений, а не в передних высокопоставленных вельмож.
Заняв пост министра внутренних дел, Михаил Тариэлович старался проводить весьма мягкую политику, но беда заключалась в том, что никаких иных способов, кроме диктаторских, у него для этого не имелось.
– Здравствуйте, господин Будищев, – тепло поприветствовал он подпоручика. – Давно хотел свести с вами знакомство, да все как-то не представлялось случая.
– Здравия желаю вашему высокопревосходительству.
– Дмитрий Николаевич, дорогой мой, давайте без чинов – благожелательно улыбнулся граф.
– Как прикажете, – пожал плечами моряк.
– Государь сообщил мне о вашем деле, – продолжил министр. – Хочу сказать, что возмущен случившимся произволом и намерен тщательнейшим образом его расследовать. Хочу заверить, что с моей стороны будет сделано все, чтобы виновные понесли наказание и впредь подобное не повторялось.
