уже блестит от пота, хотя обычно утомление наступает гораздо позже.
– И что ты предлагаешь, авгур?
Ответа не последовало, однако, биопровидец тихо застрекотал, несколько его помощников бросились в сторону сухопутного моллюска.
– Рад, что ты внял голосу разума, о великолепный. Кха-кхам. Сейчас мы дадим тебе респиратор, а этот образец подвергнем воздействию одного любопытного секрета, который я синтезировал. Доспехи воли даже с полным покрытием пропускают сквозь себя газы, иначе дефенсоры просто задыхались бы в своей броне, пха… он вдохнёт и заснёт, а потом я вколю ему и второму образцу амнезиаки.
– У вас всё схвачено, как посмотрю, – проговорил Гай, у которого по лицу скатилось несколько крупных капель пота.
Это не укрылось от внимания Аврелия.
– Как себя чувствуешь, образец номер три?
– Ты плохой медикус.
– Ошибаешься, дитя, я вообще не медикус. Авгуры Крови не лечат, а ставят опыты. Симптомы вернулись?
– И усилились.
– Использование Спиритуса влияет на них?
– Сильно.
– Ну, так прекрати.
– Не-а, – покачал головой Гай. – Отец может спросить потом, всё ли я сделал, что было в моих силах, и что я ему тогда скажу: «притомился и отошёл в сторону»?
– Не слишком ли много ответственности для такого маленького уродца? – осведомился Харисим Игний. – Никто не питает надежд на твой счёт, у тебя нет будущего. Хотя, с другой стороны, какова должна быть сила благодарности за то, что тебя не перебросили через порог и не забыли в тот самый день, кода увидели это мерзкое двуцветное лицо на фоне окровавленных простыней. Наверняка твоя мать была в ужасе от того, что произвела на…
В следующую секунду, когда с хрустом сломалось запястье, желваки нобиля проявились под кожей. Мальчик посмотрел на него снизу-вверх без тени улыбки.
– Моя мама любит меня намного сильнее, чем тебя когда-либо кто-либо любил не за деньги. Ещё одно слово, и я оторву тебе руку, пятиюродный братец из побочной фамилии, а потом можешь делать, что захочешь.
К достоинству нобиля, он ни на секунду не утратил контроль над собой, не позволил ни боли, ни гневу проявиться на высокомерном лице, и даже слегка улыбнулся:
– Ты слышишь, homullus?
Гай нахмурился, в его ушах только нарастающий гул крови; такова цена за силу и неуязвимость для спиритов-дефенсоров: чем дольше и интенсивнее использование Спиритуса, тем выше внутричерепное давление. А сейчас ещё и вибрация стала совсем непереносимой. И всё же, он распознал, что стук металла в глубине подземелья стих.
– Кажется, тебе больше некого защищать. Продолжай своё дело, авгур, а я подожду, пока он лишится сил и тоже сломаю ему руку.
– Твои порывы столь благородны, кхем-кхм… о великолепный.
– Quid pro quo, такова универсальная истина. А! Вот и ты, наконец-то.
##1 Что-то за что-то (лат.) – в контексте: глаз за глаз, зуб за зуб.
– Приношу извинения, нобилиссим.
Гай узнал голос Горгона и ругань Тита на смеси высокой латыни, древнегреческого и староарамейского, доносившийся из темноты тоннеля.
– Где легат и Пирокластикус? – потребовал Харисим Игний.
– Сейчас наверняка уже почти достигли Этны, нобилиссим. Когда открылось исчезновение детей, я вызвался добровольцем на их поиск и пошёл по следу. Они проникли под землю через тайный ход в лесу, мне пришлось некоторое время искать путь в темноте, на звук.
– Хорошо. Аврелий, позаботься о сквернословящем… образце. А ты, Иоаннис, достань спату.
Авгуры перехватили брыкающегося Тита, но тот не дался без боя и своротил двум кожаные клювы набок. Подоспевший третий с пистоном снотворного положил конец его бунту.
– Спату, нобилиссим?
– Ударь этого ребёнка как следует.
– Я…
– Бей по доспеху воли, пока он не потеряет сознание.
– Укхум-м-м… это совершенно ни к чему, о великолепный, мы же условились…
– А я передумал. Иоаннис, почему мешкаешь?
– Я не могу нападать на членов генуса, нобилиссим. Только во время тренировок…
– Это приказ бога, Иоаннис, как смеешь рассуждать?
– Трудно угодить богам, когда их так много и все требуют разного, да Иоаннис? – В глазах у Гая плавают белые пятна, шум прибоя заглушает мысли, но сил на усмешку хватит всегда.
– Исполняй, Саламандр.
– Всё это… кху-кхум-м-м… излишне. Мы готовы его усыпить, – снова напомнил Аврелий.
Тут Гай наконец отпустил нобиля, поскольку держать его не осталось смысла. Ослабив свой доспех, он снизил растущую в голове боль, и направился к навесу.
– Остановите его, – резко бросил биопровидец, – распыляйте секрет!
Гай зажмурился и задержал дыхание, продолжая двигаться в нужном направлении, теперь он должен просто уничтожить систему живой «аппаратуры» и всё, никакого глубинного сканирования.
– Левий!
На пути встал покорный и бесстрашный хим, в его лапах Гай сошёл бы за младенца, только появившегося на свет, но кожа под грязными бинтами лопнула, когда мальчик выставил вперёд свои руки и продолжил идти. Из-за эффекта аномального увеличения веса он оказался неподъёмно тяжёл, продолжил двигаться как плывущий по морю айсберг. Ещё немного, ещё чуть-чуть и он повалит упирающуюся тушу хима на навес, раздавив им драгоценных химер и…
Удар пришёлся по спине, Гай почувствовал его за долю секунды, напрягся, чтобы выдержать, и в голове что-то лопнуло, а из носа хлынула кровь. Он остановился, усилил защитное поле до максимума и Саламандр ударил ещё раз, огромный меч, покрытый бледным свечением, полоснул по спине, но доспехи воли устояли. Однако в голове Гая разорвалась небольшая звезда, он ослеп на секунду и упал на четвереньки. Внутренности вибрируют на какой-то несуществующей ноте, нервы чешутся, а Скрытый ворочается всё сильнее.
Не может быть сомнений, если он проснётся, то немедленно всё вокруг уничтожит, но в первую очередь – самого Гая. Придётся поменяться местами, прошлое займёт место настоящего и заберёт себе будущее; настоящее окажется погребено под прошлым и навсегда… навсегда потеряется где-то там, в темноте за глазами. От одной мысли тошно, лучше умереть, чем превратиться в безмолвного и бессильного свидетеля собственной отнятой жизни!
– А я почувствовал твою нерешительность, – обронил Гай, пытаясь сфокусировать взгляд на ладони, куда накапало немало крови из носа. – Ну, как, рад… что стал Возвышенным, Иоаннис? Славные подвиги, – сражаться с детьми, ничего не скажешь…
– Ты должен
