Пришлось стоять молча, так как я совершенно не знала, что сказать. Мне-то действительно не до шалостей, это вот Таматина никак занять не могут, но не сдашь ведь его.
– Что отмечали, Тиррос?
Я равнодушно пожала плечами и ничего не ответила. Не скажешь же, что во всем виновато чудесное открытие гения-недоучки. Сразу и круг собутыльников сформируется, и нарушение в виде нелегальных опытов оформится. Проректор взял бутылку в руки и принюхался.
– А с кем отмечали?
– Одна, – мигом отреагировала я. – Только Лисса в ванную пошла, так я сразу и приступила. Видите, совсем немного отпила.
Завхоз уже покинул кабинет проректора, так что я могла немного изменить хронологию событий.
– Вижу, – Радагат встал и неторопливо подошел к одному из настенных шкафов. Ввиду того что время приближалось к десяти часам вечера, проректор мантию не надевал и передо мной предстал в белой рубашке с закатанными рукавами и брюках, так что я невольно вспоминала нашу предыдущую ночную встречу. Воспоминания не радовали, и, подкрепляясь осознанием грядущего наказания, настроение мое падало все ниже и ниже. – Стоило ли ради нескольких глотков открывать целую бутылку?
– Стоило. – Я с удивлением обнаружила, что Радагат достает из шкафа два бокала. – Собиралась выпить всю, но завхоз помешал. Зачем он вообще ходит по комнатам и спать студентам не дает?
– Так вы же и спать не собирались, судя по всему, – хмыкнул Радагат и разлил по бокалам шампанское. Напиток зашипел, но никаких своих ненормальных свойств не проявил. – Так что вам не на что жаловаться.
– А что это вы делаете? – с подозрением спросила я.
Проректор взял бокалы в руки и подошел ко мне:
– Собираюсь выпить с молодой симпатичной девушкой. Прошу.
– Что просите? – изумилась я.
Радагат вздохнул и почти насильно всунул в мою ладонь бокал с шампанским. Рот от удивления я так и не закрыла.
– Прошу вас взять бокал в руки. Спасибо, что выполнили. Итак, с вас тост.
Я с сомнением взглянула на проректора:
– Вы это сейчас серьезно?
– Более чем. Пить в одиночестве – плохой тон, так что считаю, что должен вас выручить.
– От чего? – Я почувствовала себя душевнобольной и чуть не попросила воды. Шутка ли: меня вызвали к проректору, чтобы наказать за то, что по ночам алкоголь в своей комнате распиваю, а этот самый проректор со мной выпить намеревается.
Радагат громко вздохнул, сетуя на мою непроходимую тупость:
– Толка от вас не будет, так что тост с меня. Итак, выпьем за то, чтобы вам не приходилось больше пить в одиночку.
– Только с вами? – скептически хмыкнула я.
Проректор задумался и вдруг бросил на меня пристальный взгляд прозрачных глаз:
– Боюсь, мой ответ вам не понравится, Тиррос. Тост прозвучал, пейте, что же вы.
Я повертела бокал в руках, не зная, что делать. Отпивать бурду, намешанную Таматином, точно не хотелось. Неизвестно еще, что я наговорю проректору в приступе правдолюбия.
– Вы знаете, что-то не хочется, – проблеяла я. – Настроение не то совсем.
– А что вам нужно для настроения? – склонил проректор голову набок. – Компания мешает?
– Именно, – обрадовалась я. – Давайте я эту бутылку заберу и в комнату отправлюсь. Или вместе выльем ее в раковину, чтобы вам не обидно было.
Проректор, рассказывающий обо всех своих секретах, меня тоже не вдохновлял. Мало ли какие у него мысли в голове бродят, а слушать о том, как меня ненавидят, не хотелось: признаний Хантера уже за глаза хватило. Я поежилась, когда представила Радагата со светящимися глазами.
– Точно не желаете выпить со мной? – проректор не сдавался. – Нет? Тогда я сам!
– Стойте! – закричала я и даже схватила Радагата за локоть. Он едва приподнял брови в знак удивления. – Не надо это пить.
– Почему же? Что не так?
– Все так, – я чуть не заплакала – такой бредовой получалась ситуация. Решила, что когда увижу Таматина, то убью его голыми руками. – Но пить шампанское не стоит. Вы же все-таки проректор!
Радагат едва заметно улыбнулся и сделал вид, что пытается отпить. Я тут же отбросила свой бокал в сторону и повисла на мужском локте.
– Не-е-ет!
– Тиррос. – Глаза Радагата были близко, и я заметила, что они начинают темнеть – плохой знак. – А вы в курсе, что от вас-то как раз шампанским и не пахнет?
– Ой, – прошептала я и быстро отстранилась от проректора. – Вам показалось.
– Показалось?! – зарычал Радагат, аккуратно поставил бокал на стол и вдруг оказался совсем рядом со мной. Я было попятилась, но проректор схватил меня за талию и притянул к себе. – Не думаю!
– Мне подышать на вас, что ли, надо? – возмутилась я, упираясь ему в грудь.
– Есть способ точнее, – заверил меня проректор и впился в мои губы поцелуем. На мгновение весь мир словно остановился, а потом ускорил свое движение. Сердце мое билось в каком-то прерывистом ритме, но точно не от испуга и не от шока. Нет, шок сначала был, а потом… потом он сменился жгучим удовольствием от того, что мои губы сминали, подчиняли себе требовательно, властно и бескомпромиссно. Нежности в этом поцелуе было мало: скорее демонстрация силы и… страсти.
Но только я об этом подумала, как Радагат вдруг отстранился:
– Я же сказал, вы не пили шампанское.
– Не пила, – обалдело таращась на него, признала я. Проректор отпустил мою талию и вернулся к столу, а мне дико захотелось его ударить чем-нибудь тяжелым. Как назло, ничего подходящего рядом не было. Я с трудом отдышаться могу после произошедшего, а он… просто проверки устраивает! Огреть его чем-нибудь – это меньшее, на что я способна.
– Тогда возвращаюсь к своим предыдущим вопросам, – Радагат облокотился на стол и сложил руки на груди. – С кем вы пили и что не так с этим напитком?
Как я уже говорила, в момент начала нашего разговора с проректором, время близилось к десяти часам вечера. Поздний час, в который студенты должны тушить свет и ложиться спать, завтра долгий и тяжелый день. Проректор сам виноват, что решил задержать меня в такое позднее время, и если руководство академии заколдовывает мантию так, чтобы в назначенную минуту она просто падала с тела студентки, то нечего потом кого-то в этом обвинять.
Именно это я и сказала Радагату после того, как пробило десять часов и мантия моя оказалась на полу. При этом предстала перед проректором в трусах и бюстгальтере, так как после предпоследнего опыта Таматина других вещей у нас в комнате почти не осталось.
– То есть это я виноват? – уточнил Радагат, пока я спешно поднимала мантию с пола и пыталась ею прикрыться. – Вам не кажется, Тиррос, что в последнее время вы слишком часто предстаете передо мной в нижнем белье?
