когда спорит. Мне так и хочется стереть поцелуем всю эту язвительность с его языка.
— Заткнись, Эйвери. В 2006-ом «Столкновение» был заслуженно назван лучшей картиной. Без сомнения!
— Это бредятина, чувак. Фильм «Горбатая гора» должен был победить. Да, ты только подумай! Два гетеросексуальных мужика сыграли геев! После того, как Эрика умилялась тобой и Коннором, у тебя точно не должно быть сомнений в том, как сильно публика клюет на такое.
— Эрике понравилось наше выступление, потому что мы сыграли без единого изъяна. Не моя вина, что ты не смог притвориться, что тебе нравится БДСМ. Может тебе попрактиковаться в этом?
— Может ты мне в этом поможешь, милый? Коннор сказал, что ты самый чувственный любовник, который только у него был.
— Это правда. Мы даже использовали согревающую смазку.
Он говорит о сексе. Почему он считает это приемлемым? И хоть его слова – всего лишь шутки, мое воображение взрывается различными сценариями. Во всех них преобладает смазка.
— Не хочешь, прокомментировать, Тейлор?
— Э-э… что?
Эйвери улыбается мне. Он что-то замыслил.
— У тебя же был личным опыта, да? Ну и, Холт – хороший любовник? Или он просто играет важную птицу? Давай, будь честной. Он не смог найти твою точку G двумя руками и даже с помощью спутниковой навигации, я прав?
— Заткнись, Джек! — улыбка Итана исчезает.
Эйвери смеется и стучит по столу.
— Ой, да ладно! Ребята, вы расстались миллион лет назад. Сейчас мы уже можем свободно поговорить об этом, не боясь, что голова Холта взорвется. Просвети нас в подробности. Он перевернул твой мир?
Каких-то три месяца назад, этот вопрос привел бы меня в ярость. Сейчас же, я вся в предвкушении дать ответ просто, чтобы посмотреть на реакцию Итана.
Когда я не отвечаю, Джек отстает от меня.
— Ну, а что насчет тебя, Холт? Расскажи нам что-нибудь! По шкале от одного до десяти, как ты измеришь сексуальность Тейлор?
Итан смеется, украдкой глядя на меня и качая головой. Красная краска приливает к его шее и щекам.
— Оцени ее! — говорит Эйвери, провоцируя его. Он начинает скандировать «Оцени ее! Оцени ее! Оцени ее!». Лукас с Зои подхватывают. Как и Миранда с Аей. Случайные прохожие, которые без понятия, что вообще происходит, останавливаются и хлопают.
— Да черт побери! — Итан хватается за волосы. Скандирования продолжаются. — Ты – урод, Эйвери. Ладно-ладно! Заткнитесь и я скажу вам!
Скандирование стихает и Итан смотрит на меня, хоть и обращается к Джеку.
— Ты правда хочешь знать, на какой отметке находится Тейлор по шкале сексуальности?
— Еще бы! — Джек чуть ли не вибрирует от предвкушения.
Взгляд Итана рисует маленькие мурашки на каждом сантиметре моей кожи.
— По шкале от одного до десяти…
— Ну?
Итан облизывает губы. Я делаю то же самое. Мне кажется, я перестаю дышать.
— Примерно тридцать пять.
Все выдыхают, включая меня.
В кои-то веки, Эйвери нечего сказать.
Но длится это недолго.
— Господи боже, серьезно?
— Серьезно. — Итан не перестает смотреть на меня, и мне кажется, что я не смогла бы отвести взгляд даже, если бы захотела.
— Тейлор? Есть что ответить? — спрашивает Джек.
— Не особо. — Я слишком занята тем, что вытираю слюни.
— Не заставляй меня скандировать снова. Просто оцени Холта.
— От одного до десяти?
— Ага.
— За качество секса?
— Ага!
Итан приподнимает свою идеальную, сексуальную бровь. Я отвечаю ему довольной улыбкой.
— Десять.
Челюсть Эйвери свисает чуть ли не до пола.
— Да ты издеваешься?! Как так он заслужил десять?
— Именно столько оргазмов он доставил мне за одну ночь. — Слова вылетают из моего рта, прежде чем я успеваю смутиться.
Эйвери смеется.
— Нет, серьезно?
— Серьезно.
Его лицо вытягивается, и он, моргая переводит взгляд с одного на другого. Все ведут себя очень тихо. Зои смотрит на Итана словно он – инкарнация мифического бога секса.
— Ну, чтоб меня! И напомните-ка ребята, ПОЧЕМУ вы расстались?
Хороший вопрос. Находясь здесь и зная, какое множество вещей ему хочется со мной проделать, у меня нет подходящего ответа на этот вопрос.
Еще до прихода на вечеринку, я уже знала, что он там. Каждая частичка меня покалывает от предвкушения. Я сделала депиляцию, и избавилась от растительности и шелушений на коже настолько тщательно, что чувствую только гладкость. Словно я – акула. Голодная и готовая к нападению.
К нападению только на определенную жертву.
Это случится сегодня. Должно. Больше мне без него не продержаться.
Я надела облегающее черное платье-футляр, которое позаимствовала у Руби наряду с сапогами на высоких каблуках. Это слегка элегантнее, чем мой обычный образ, состоящий из джинсов и футболки, но мне не помешает любое преимущество. Если он попытается оказать сопротивление, это платье убедит его.
Как только я захожу в помещение, его взгляд оказывается на мне. Он пытается скрыть свое отчаяние, но оно написано не его лице и каждый напряженный поддерживающийся мускул, выдает его, пока он пожирает меня взглядом.
Я не позволяю ему увидеть, какое бурно он на меня влияет. Раскрытие моих карт – не частью этой игры. Я напускаю на себя равнодушный вид и задеваю задницей его пах, когда прохожу мимо, направляясь на кухню.
Игра нечестная, но определенно игра на победу.
Он пьет пиво. Я тоже беру себе одно. Затем я снова касаюсь его, идя обратно. Он издает недовольный звук, но не касается меня в ответ.
Он лишь откладывает неизбежное.
Когда я возвращаюсь в гостиную, Эйвери уже готовит стопки с текилой. Мы с Холтом обмениваемся взглядами. Это говорит о многом. Не говоря друг другу ни слова, мы занимаем очередь. Я хватаю его ладонь, провожу по ней языком и потом посыпаю солью. Затем снова облизываю, чтобы на ней ничего не осталось. Нежно касаюсь зубами. Его лицо выражает чистый секс, пока я делаю глоток и снова прикасаюсь к нему. Он же в свою очередь использует мою ключицу. Посыпает солью. Слизывает дочиста. Вызывает во мне развязные чувства в хорошем смысле этого слова.
Мы снова встаем в очередь.
На этот раз мы в паре с другими людьми, потому что не хотим вызвать подозрения у наших друзей. Но в процессе, мы смотрим только друг на друга.
Текила – лишь отмазка, и мы оба знаем это. Мы хотим потерять контроль. Наши нервы так натянуты, что единственный выход – это разрядка.
И все же, если его мозг еще хоть как-то соображает, то он уберется отсюда, пока не совершит что-то глупое вместе со мной. Его мозг обманывает себя. Мне уже видно, как его защита истончается слой за слоем, пока
