Книга Паноптикум - Роман Светачев

— Я говорю то, что знаю. Полигон не даст тебе вернуться обратно, пока ты не дойдешь до его центра.

— И как же он меня остановит?

— Если продолжить развивать метафору с горой, то Полигон обрушит на тебя снежную лавину.

— Из твоих слов выходит, что Полигон — живое существо.

— Такого я не говорил.

— Это все чушь! — Горемыка развернулся и зашагал обратно. Он шагал, а земля под ногами была бугристой, как болезненный нарост. Что же тут произошло с землей?

— Стой! — позвал Горемыку Жук.

— Пошел к черту, — обронил Горемыка вполголоса.

— Остановись, приятель, не стоит играть с этим местом.

— Иди ты знаешь в какое место?! — заорал Горемыка, обернувшись. Его и Жука разделяли полтора десятка шагов. — Я не намерен тут сдохнуть, а я чувствую, что это может произойти, ты посмотри вокруг, это же… это… я не знаю, как сказать, но чем дальше мы идем, тем сильнее меня пугает это место. Я заплатил тебе кучу денег и прошу тебя вернуть меня обратно, помочь выбраться отсюда, вот и все.

— Я предупреждал тебя еще перед выходом. Мы обговорили определенные правила, и ты на них согласился, и только потом я взял деньги, так что оставь эти претензии, друг, и пойдем дальше.

— Да что ты? — Горемыка двинулся в сторону совхоза. — Иди куда хочешь, а я отсижу два дня в совхозе, а потом уйду отсюда. Дорогу, по которой идти, я запомнил.

— Да не выйдешь ты отсюда сам, я же тебе говорил!

— Посмотрим.

— Я подожду тебя здесь, — услышал Горемыка из-за спины слова Жука.

— Дело хозяйское, — ответил ему Горемыка через плечо, уходя все дальше в обратном направлении.

Глава 3

Горемыка шел по компасу, по крайней мере, его Жук не запретил брать. А почему запретил брать часы? Гребаный шизофреник, строит из себя гуру и рубит деньги на подобных Горемыке доверчивых дурачках, которые ищут приключений себе на пятую точку и готовы ради этого рискнуть своей свободой и заплатить огромные деньги. Горемыка понимал, как все это работает. Когда ты идешь по пустой и заброшенной местности, где деревья закручены как спирали, а заброшенные деревенские дома, кажется, следят за тобой пустыми глазницами окон, то легко поддаться влиянию и внушению такого человека, как Жук, который будет нагонять мистики, туманно выражаться для придания всему происходящему наибольшего градуса загадочности. Скорее всего, в центре Полигона и нет ничего особенного. Когда-то тут действительно что-то произошло, в этом Горемыка был уверен, ведь не просто так эту зону охраняют военные уже десять лет, — но сейчас это место не более чем территория, на которой когда-то происходили военные действия: тут остались воронки от бомб и местами валяются оружие и скелеты, но никакой настоящей опасности уже нет. Разве что можно напороться на оставленную кем-нибудь мину. Жук водит людей по этому загадочному месту, в котором сам ни черта не смыслит, говорит им о каком-то озарении, которое произойдет с ними в центре Полигона, а люди, будучи погруженными во всю эту донельзя странную и необычную для них обстановку, начинают много думать и рефлексировать и в итоге действительно разглядывают свою жизнь каким-то новым взглядом — вот и все, и нет тут никакой мистики. Если человек, который всю жизнь провел в городе, вначале учился в школе, потом в институте, а затем сидел за компьютером в офисе, решит отправиться на неделю в Африку или Южную Америку, то он тоже будет поражен увиденным и откроет какие-то новые грани жизни и новые грани самого себя, так что все, что делает Жук, не более чем мистификация. К тому же он очень удачно все подводит к этому, взять, к примеру, обморок Горемыки, который, скорее всего, случился из-за жары и перенапряжения, а Жук сделал из него подтверждение того, что Полигон может как-то воздействовать людям на мозги. Бред. Все это бред и чушь собачья.

Примерно через полчаса своего сольного пути Горемыка увидел, что слева за деревьями тянется дорога. Жук говорил ему, что это дорога от совхоза до деревни, однако он сказал, что они пойдут не по ней, а через лес, якобы по дороге идти не стоит, хотя любому дураку понятно, что по дороге шагать проще. Горемыка знал, зачем Жук пошел более тернистым путем: он сделал это специально, чтобы показать Горемыке ту странную поляну, где земля была покрыта странными пузырями, а деревья лежали поваленные и черные.

Горемыка выбрался через кусты на дорогу и пошел по ней. Дорога была асфальтированной, но асфальт уже успел покрыться целыми кружевами трещин, из которых тут и там пробивалась зеленая трава. Становилось все жарче. Жар исходил и от солнца, и от асфальта. Горемыка расстегнул ветровку цвета хаки, идти стало легче. Но духота все равно давила на него, заставляя легкие усиленно работать. По дороге идти было проще, чем по лесу, поэтому уже скоро Горемыка доберется до совхоза. Еда и вода у него есть, поэтому пару дней он там протянет, а затем выберется из Полигона. Главное, чтобы Жук не устроил ему никакую подлянку, а то кто этого психа знает.

По бокам от дороги тянулись деревья, из-за них Горемыка не видел зданий совхоза, но знал, что идти ему не больше полутора часов. Вот он и шел. Шел, а звук его шагов шел за ним, точно невидимая тень. Эхо его шагов ползло за ним, надвигалось на него подобно лавине. Чертов Жук, забил Горемыке всю голову своими бреднями так, что теперь мерещится всякое. Горемыка постарался не думать обо всем этом, но не смог. Дорога виляла змейкой поворот за поворотом, и кто мог построить дорогу таким образом? Зачем? К чему все эти петли? В какой-то момент Горемыке показалось, что он ходит кругами, а потом ему почудилось, что за ним кто-то следит из-за кустов дикой смородины, что разрослась подобно плесени. Горемыка зашагал быстрее, почти что побежал. За очередным поворотом он увидел машину — большой грузовик, навсегда застывший на пути к совхозу. Горемыка подумал — а что, если он тоже вот так вот застынет на этой дороге, превратится в статую из камня и не сможет идти?

Вздор! Ну что за глупости?! Горемыка пошел еще быстрее, икры его загудели, прямо как мотор грузовика, а сердце испуганно билось, билось — и вдруг пропустило удар. Горемыка замер, не дойдя до грузовика считанные пару метров, и вытер тыльной стороной ладони крупные капли пота со лба. В