может, появится какая зацепка, — я не знала ответа на вопрос Егора. Он и так спас Катю, в чём ещё может заключаться его миссия? — Мне она нравится, тем более, мне давно пора с кем-нибудь подружиться в Твери.
Во второй раз мы встретились с Катей через пять дней, я вытащила её прогуляться в магазин канцтоваров. Девочки любят всякую канцелярию, по крайней мере, мы с Ульяной редко выходили из таких магазинов без новой ручки, блокнота, каких-то наклеек. С Катей мы выбирали краски, кисточки, бумагу, блокноты, карандаши. Я хотела, чтобы девочка начала рисовать, она в прошлый раз невзначай обронила, что хотела бы попробовать, если бы рука её слушалась. Я мысленно ухватилась за эту фразу — так она убьёт сразу двух зайцев: приобщится к творчеству и будет развивать моторику.
На кассе зацепилась взглядом за детскую азбуку-плакат. При нажатии на нужную букву она звучала. А что, если Егор сможет управлять ею, мы хоть как-то будем разговаривать. Ещё у этой азбуки был второй режим с детскими песенками, поэтому я никак не могла оставить её в магазине.
По дороге домой вышла на остановку раньше, решила всё-таки заглянуть в маленькую церквушку. Та была открыта, но людей внутри — всего пара человек. Пахли лампады и горели свечи у икон.
Набожная мама с самого детства пыталась приобщить меня к вере, рассказывала про все православные праздники, службы, но я так и не прониклась этим. Впрочем, в восьмом классе произошёл случай, однажды я попросила мать отвести меня к психологу, мне нужно было как-то побороть нерешительность, но получила ответ, что психолог мне не поможет, нужно сходить в церковь, поставить свечку и попросить ответа у Господа.
В церковь я тогда не пошла, обидевшись на маму, но на каких-то слоях подсознания отложилось, что в этом духовном месте действительно может снизойти ответ.
И сейчас у меня как раз появились внутренние противоречия, которые я предпочла бы скрыть ото всех. Рассказав Егору про Катю и про их возможную связь, я увидела, что зародила в нём надежду, пообещала помочь найти зацепки, но на самом деле эгоистично не хотела бы его отпускать. Я уже не представляла свою жизнь без Егора, он стал частью меня, хотя в глубине души понимала, что было бы правильнее помочь ему найти выход из мира живых, его место не здесь. Эта мысль давалась мне мучительно больно, потому что я отказывалась принимать его смерть. В голове будто барьер стоял, отрицая любые доказательства.
Сейчас я стояла перед иконой Казанской божьей матери, не читая молитв. Просто зажгла свечу и попросила, чтобы Егору было хорошо, чтобы он не мучился, не страдал. Умоляла дать мне сил отпустить его, если мы найдём выход.
Ответ сразу не пришёл, но стало легче, спокойнее на душе. Я больше не терзала себя противоречиями, поняла, что нужно сделать правильный выбор и быть честной с Егором до конца.
Как приехала, первым делом показала Егору азбуку. Свет мигнул, но плакат не заговорил.
— Не получается? — вздохнув, спросила я.
«Нет», — лампа моргнула дважды.
Но пока я готовила ужин на кухне, услышала детские песенки из гостиной. У Егора получилось, он смог переключить другой режим и выбрать песенку.
— Ну что, попробуешь, мне что-нибудь сказать?! — обрадовалась я.
— С.П.А.С.И.Б.О. — медленно, по буквам выговорил плакат.
Я ликовала. Это была маленькая, но победа.
Глава 53. Портрет
Егор появился этой же ночью, но я опять проспала его появление. Он всегда встречал меня утром в постели, не будил, ждал, когда проснусь.
До встречи с ним я и не знала, что мужчины могут быть такими нежными, всё время думала, что ласку чаще проявляют женщины. Сеня всегда был сдержан в проявлении чувств, даже немного груб, и я считала, что все такие же, но Егор удивлял меня, он не боялся показывать привязанность и благодарность.
Мне хотелось радовать его, делать что-то приятное. В этот раз приготовила на завтрак сырники. И пока ел, Егор не переставал восхищаться, а потом вдруг взял мою руку, прижал к своей щеке и начала целовать, медленно, плавно, миллиметр за миллиметром. Он то прикрывал глаза, наслаждаясь, то бросал на меня короткий взгляд.
Я как заворожённая следила за его движениями, поражалась, как Егор может быть настолько нежным. Казалось, ещё немного — и я расплачусь от переполнявших меня чувств.
Егор опять прижал мою ладонь к своей щеке, посмотрел и тихо проговорил:
— Катя, я так тебе благодарен!
Мне даже нечего было сказать, хотелось просто зацеловать до смерти.
— Помпон захотела рисовать, — поделилась с Егором новостями о Кате, когда мы выбрались прогуляться с собакой. — Я ей рассказала про тебя и твои рисунки. Она вдохновилась.
Мы, не спеша, рука об руку брели по лесу, пока Дружок пропадал из виду и носился где-то в глубине сосняка.
— Я тоже хочу рисовать, — поджал губы Егор. Он опять о чём-то задумался, был серьёзнее, чем обычно. Потом посмотрел мне в глаза. — Безумно хочу нарисовать тебя.
Это прозвучало не как просьба или предложение, Егор проговорил с пылом, в глазах мелькнула страсть.
— Меня или какого-нибудь хомяка? — на всякий случай уточнила я.
— Тебя, твой портрет.
— Хотя можешь и хомяка рисовать, я же всё равно ничего не увижу, — разочарованно добавила я.
— Увидишь! — с хитрой ухмылкой добавил Егор. — Если позволишь стать моими руками.
— Хорошо хоть не ногами, — улыбнулась я. — Но звучит интересно.
Егор загорелся энтузиазмом, в глазах появился блеск. Он раскладывал акварель, притащил зеркало, чтобы рисовать с натуры, только художник будет рисовать руками натурщика.
Посадил меня перед зеркалом, сам расположился позади, обнял. Я крепко зажала карандаш, а он держал мою руку.
— Постарайся не подсматривать и не двигайся, — проговорил он над ухом.
Егор делал набросок карандашом, постоянно поглядывая в зеркало. А я смотрела в зеркале на него. Столько азарта было в его взгляде, он вглядывался в меня, словно рентгеном сканировал, иногда чуть прищурится, захватит деталь, перенесёт на бумагу. Егор был влюблён то ли в процесс, то ли в меня. Иногда мы встречались взглядами, он чуть отвлекался, его сосредоточенное лицо озарялось улыбкой.
Мы были единым целом, словно слились друг с другом. Моя рука стала продолжением руки Егора, я чувствовала его вдохновение, воодушевление, он наполнял меня этой энергией творчества. Любовь вибрировала в груди, внутри разгорался пожар.
Я долго вглядывалась в его лицо в зеркале, любовалась, как тогда, во время танца. Чувствовала тепло его ладони, что крепко держала мою руку, слышала его прерывистое дыхание. Егор
