может, и не очень вкусно. По крайней мере, съедобно. Я посыплю блюдо большим количеством картофельных чипсов M&Ms и Lay's. Это должно тебя осчастливить.
— Я не ем эту гадость. Я храню их для Кирана. Он любит сладкое. И соленое. И жареное. В принципе, все, что доктор не хотел бы, чтобы человек включал в свой рацион.
— Неудивительно, что Киран посмотрел на мой поднос так, словно его вот-вот стошнит.
Деклан хихикает.
— Это не помешало ему попытаться убедить меня, что я обязан пустить тебя на кухню, чтобы ты могла приготовить порцию корма для кроликов для него и моих парней.
— В этом моя суперсила. Кстати, о парнях, где все?
Деклан отворачивается от холодильника с кучей овощей в пакетиках. Он позволяет двери захлопнуться и ставит все на стойку напротив меня. Достав из ящика разделочную доску и нож, он говорит:
— Внизу.
— Что там внизу? — спрашиваю я.
Деклан замирает с ножом, зависшим над огурцом.
— У входа в здание.
Типа Киран — телохранитель. Он работает телохранителем.
— Киран когда-нибудь возвращается домой?
— Парни работают посменно. Я не держу их прикованными, — с лукавой ухмылкой он нарезает огурец ломтиками.
— Ах. Я знаю, что ты тут делал. Умный гангстер.
— Я такой и есть.
Его ухмылка исчезает, сменяясь недовольным выражением лица. Деклан понижает голос:
— За исключением тех случаев, когда это касается тебя.
Я так же тихо говорю ему:
— Да, мне знакомо это чувство.
Наши взгляды пересекаются. В его взгляде есть что-то такое неприкрытое. Грубое и одновременно несчастное.
— О чем ты сейчас думаешь?
— Я думаю… — Деклан замолкает, и молчит достаточно долго, переводя взгляд на нож в своей руке, как будто не знает, как он туда попал. И продолжает нарезать огурец.
— Приятно, что в моем доме есть женщина. Не то чтобы я забыл, что ты действительно Дерг Ду15, но для простоты я буду называть тебя женщиной.
— Что такое «Дерг Ду»? Держу пари, что-нибудь супермилое.
— Она — ирландская женщина-демон, которая соблазняет мужчин и высасывает из них кровь.
— Кровь? Фу. Я бы предпочла лишать их воли к жизни. — Когда Деклан поднимает на меня взгляд, я ухмыляюсь. — Продолжай. Это уловка.
Когда Деклан не заглатывает наживку, отчего я оскорбляюсь, понимаю, что что-то не так. Я мысленно возвращаюсь к тому, что он сказал минуту назад о том, что в его доме есть женщина.
Значит ли это, что обычно в его доме не бывает женщин? Хотя я несу ему ужасную белеберду о том, что он старый, это чушь собачья. Этот мужчина настолько сексуален и горяч, насколько это возможно. Красивый, мужественный и прямо-таки пышет сексом. С толстяком в штанах, в придачу. Не может быть, чтобы он не купался в женском внимании.
Почем вдруг у меня резко скрутило низ живота?
Только не говорите мне, что это ревность. Я никогда больше не смогу посмотреть себе в глаза в отражении в зеркале.
— Мы все еще придерживаемся принципа честности?
— Ты же знаешь, что да. Но если ты собираешься обрушить на меня еще одну из своих речей о Гранд-Каньоне, дай мне знать, и я первым отложу нож. Не хочу случайно покончить с собой, когда упаду на него, рыдая.
Деклан возвращается к нарезке.
— Ха. Ты не из тех, кто рыдает. Держу пари, если бы ты попытался заплакать, это выглядело бы так, будто у тебя запор. Ты знаешь. Как обычно.
Теперь он старается не смеяться, и от этого я чувствую себя намного лучше. Мне не нравится, когда он несчастен.
Чувак, я бы с удовольствием отхлестала себя по щекам.
— Отлично. Шутки в сторону. — Я делаю вдох и смотрю вниз на руки. — Знаю, что продолжаю твердить, что ты мне не нравишься. Я не хочу и не должна этого делать, но делаю. Я имею в виду, когда ты не ведешь себя как придурок.
Деклан ничего не говорит. Я не осмеливаюсь поднять на него глаза. Просто делаю еще один вдох и продолжаю.
— Я говорю тебе это потому, что мне никогда не нравились мужчины. Это звучало неправильно. Я — не мужененавистница. Просто думаю, что мужчины — это приятное развлечение. Если остальная часть моей жизни — это основное блюдо, то мужчины — это десерт. Приятные, незапоминающиеся угощения. Это осознанный выбор, основанный на некоторых плохих вещах, которые произошли со мной, и долгое время прекрасно работал. Защитил меня. До тебя.
Когда я поднимаю взгляд, он смотрит на меня в полной неподвижности, на его лице выражение глубокой сосредоточенности. Этот мускул на его челюсти напрягается. Деклан сжимает нож так, словно собирается вонзить его кому-то в грудь.
Удерживая его взгляд, я тихо признаюсь:
— Думаю, мы с тобой похожи. Думаю, у нас обоих есть секреты, и эти секреты сделали нас теми, кто мы есть. Думаю, именно поэтому я чувствую себя по-другому. И почему это так опасно. Поэтому собираюсь сказать это с полным осознанием того, что это может прозвучать нелепо, но я хочу, чтобы ты пообещал мне, что не задержишь меня здесь слишком долго.
Грубым голосом Деклан говорит:
— Почему бы, собственно, мне этого не сделать?
— Потому что ты кажешься мне зыбучим песком, а я уже тону.
Деклан медленно опускает нож.
— Я думал, что ты ощущаешь себя со мной как в Гранд-каньоне.
— Ты ощущаешься для меня и тем, и другим. Что еще хуже. Ты — Гранд-каньон, заполненный зыбучими песками.
После напряженной паузы Деклан говорит:
— Итак, теперь ты знаешь, что я чувствую. За исключением того, что зыбучие пески в моем Гранд-каньоне пропитаны ядом и в них плавают акулы-людоеды.
У меня дрожат руки. Есть большая вероятность, что я вот-вот упаду с этого табурета. Я облизываю губы и шепчу:
— Тогда, может быть, тебе стоит отпустить меня прямо сейчас. Наверное, так будет лучше для нас обоих.
Сверкая голубыми глазами, Деклан говорит, гортанно мурлыча:
— Я никуда тебя не отпущу.
То, как он смотрит на меня, заставляет сердце бешено колотиться, а желудок сжиматься. Я чувствую себя в ловушке. Паникую. Охвачена внезапным и непреодолимым желанием убежать, как мышь, которая знает, что сзади к ней подкрадывается голодный кот.
Поэтому я делаю единственное, что приходит мне в голову.
Я спрыгиваю с табурета и бегу.
25
СЛОАН
Деклан настигает меня прежде, чем я пробегаю двадцать шагов. Он набрасывается на меня сзади. Мы падаем на ковер в гостиной. Он перекатывается на меня сверху, затем целует меня, крепко и жадно, губами сливаясь с моими.
Страх, который я испытываю, непреодолим.
