Когда мы вернулись, Трейси было все так же плохо, а опухоль подобралась в опасную близость к отмеченной доктором черте, после которой надо было срочно ехать в город. К этому времени настала пора снова поить ее антибиотиками, но я понимала, что на то, чтобы они подействовали, требуется время, и начала уже не на шутку беспокоиться. Инес осторожно отмерила некую часть смеси, заварила чай и напоила им больную. Через двадцать минут Трейси заснула глубоким сном.
— Теперь все будет хорошо, — сказала Инес.
И все действительно было хорошо. Вечером, во время ужина, в столовой вдруг появилась Трейси.
— Умираю от голода, — к общему восторгу сообщила она.
— Чудесная штука этот пенициллин! — воскликнул Стив, но я-то знала, в чем дело. Пожалуй, в случае необходимости я бы скорее доверилась Инес, чем антибиотикам.
На следующий день жизнь более или менее вернулась к норме. Рикардо Рамос уехал в Трухильо, но обещал снова приехать через несколько дней. Трейси с Ральфом работали в лаборатории, а я отправилась на раскопки в algorrobal. Пока что команда провела несколько пробных раскопок у подножия пирамиды, но не обнаружила ничего, стоящего более развернутых работ, а потому переместилась на саму уаку, то есть на холм. Я услышала крик и, прикрыв глаза ладонью от солнца, увидела Стива, черную тень на вершине холма, в сорока или пятидесяти футах над землей. Он махал мне рукой.
— Идите сюда!
Я вскарабкалась по склону. Наверху тоже все свидетельствовало о нашествии мародеров. Поверхность холма испещряли глубокие ямы, иные совсем свежие.
— Приходится признать, что кто-то уже побывал здесь до нас, — горестно заметила я, поднимая осколок горшка, даже на мой несведущий взгляд разбитого совсем недавно. — Значит ли это, что мы опоздали?
— Вовсе не обязательно, — покачал головой Стив. — Индейцы мочика строили пирамиды ступенями, этаж за этажом. Даже если huaqueros нашли и обчистили гробницу на самом верху, это вовсе не значит, что ниже не обнаружатся более ранние захоронения. Начинаем раскопки здесь, — он показал на место, где тут же закипела работа. — Хосе, — обратился он к одному из рабочих, — передвинь-ка эту кучу земли подальше, не то еще чего доброго рухнет. И вы все, — он чуть повысил голос, — помните: ищем mancha.
— Mancha? — непонимающе переспросила я. — Какое еще пятно мы ищем?
— Судя по тому, что можно понять из рисунков мочика, и судя по опыту предыдущих раскопок, можно сделать вывод, что индейцы хоронили своих мертвых вполне определенным образом. Способ захоронения слегка варьировался в зависимости от ранга покойника, но всегда делали так: рыли отвесную шахту, а чуть в стороне от нее — саму погребальную камеру. На вазах мочика изображено, как тело опускают в шахту и заносят вбок, в гробницу. После того, как тело — или, зачастую, тела — укладывали в место последнего упокоения, шахту заваливали. Однако ее местоположение можно определить, потому что почва в ней слегка отличается от окружающей. Иными словами, получается mancha или пятно. Вот мы и ищем это самое mancha, которое, если повезет, должно вывести к шахте, а вслед за тем и к самой гробнице.
— Похоже, очень многое о жизни мочика мы узнаем именно из рисунков, — заметила я.
— Ну, так ведь письменности у них не было и оставить нам тексты с описанием ритуалов они не могли. Но, думаю, их искусство, как те сцены и ритуалы на керамике и настенных росписях в найденных уаках, — необыкновенно яркое и живое свидетельство тех времен. — Он вдруг усмехнулся. — Сам не знаю, почему, — ведь доказательств этому нет ни малейших — предчувствую, что нам повезет на этом месте! А теперь мне пора вернуться к работе.
Я стояла на вершине пирамиды, обозревая окрестности: колючую чашу algorrobal, мрачную и черную, хранящую свои темные тайны под завесой раскидистых ветвей. Если прищуриться и прикрыть глаза от солнца, за лесом можно было разглядеть полосу дюн, а еще дальше поблескивало море. С другой стороны тянулась серебристая нитка Панамериканской магистрали, а на ведущем к раскопкам проселке поднимал клубы пыли маленький караван из мотоциклов и пары грузовичков.
— Стив! — окликнула я. — Кажется, у нас гости!
Стив посмотрел в ту сторону.
— Тревога! — завопил он вниз, Хильде.
Кавалькада была уже на подъезде. Остановившись так, чтобы блокировать нам пути к отступлению, кучка campesinos, среди которых я заметила Роландо Гэрру, двинулась к Хильде, угрожающе размахивая мотыгами и топорами.
— Убирайтесь отсюда, или вы покойники! — завопил один из них.
— Сами убирайтесь, а не то вы покойники! — закричал в ответ Стив с вершины холма, схватив короткую лопатку и вскидывая ее на плечо, точно винтовку. Крестьяне уставились на него, но солнце слепило их и, как я несколько минут назад, они видели лишь черный силуэт.
— Я не шучу, — продолжал Стив. — А ну проваливайте!
Пабло у него за спиной схватил вторую лопатку и тоже вскинул на плечо, подражая позе Стива.
На несколько мгновений все словно застыли на месте. Я затаила дыхание. Потом один из громил, самый пожилой и державшийся за спинами остальных, сказал что-то, чего я не расслышала. Крестьяне медленно вернулись к машинам и грузовикам, завели моторы, пару раз угрожающе объехали площадку вокруг и наконец укатили прочь.
— Уф! — Стив опустил лопатку. — А то я тревожился, как бы солнце не спряталось за тучу.
Всех кругом разобрал истерически-нервный смех.
— Гениальная мысль! — восхищенно произнесла я.
— Да, я не только с лица смазлив, — ухмыльнулся он. — А ведь подумать только — как раз перед их прибытием я сетовал, что солнце слишком печет. Но это всего-навсего крикуны, — добавил он. — На самом деле, нечего беспокоиться.
Я хотела ему поверить и потому поверила.
Остаток этого дня и весь следующий день работа продолжалась своим чередом. По словам Пабло, появлялось все более обнадеживающих признаков.
Однако потом произошел очередной несчастный случай. Внезапно раздался громкий треск и лестница, на которую взбирался один из рабочих, Хэсус Силва, чтобы установить камеру, подломилась. Хэсус свалился в одну из ям и остался там лежать, в сознании, но крича от боли. С большим трудом нам удалось вытащить его оттуда. Мы уложили его в кузове грузовика, и я как можно бережнее отвезла его в город. Как оказалось, он вывихнул плечо и сломал три ребра, так что в этом сезоне для него с работой было покончено.
Тогда-то среди перуанских рабочих и поползли слухи о злых духах.
Я слышала, как один из рабочих, Хавьер Франко, втолковывал остальным:
— Это скверное место. Не надо было нам сюда приходить.
— Я не верю в злых духов, — сказал мне Стив, осматривая сломавшуюся под Хэсусом лестницу. — Идите сюда.
Я подошла к нему. Прямо под металлической скобой, крепившей стремянку в открытом состоянии, тянулась большая трещина.
