исторических источниках, позволяют предположить, что Ивану было присуще низкое артериальное давление (гипотония). Об этом же косвенно свидетельствует любовь государя к резко пахнущим благовониям и растираниям. Даже не медикам хорошо известно, что такие вещества обладают тонизирующим, бодрящим эффектом. Видимо, он лучше себя чувствовал, вдыхая резкие ароматы. Первая помощь при обмороке – вата с раствором нашатырного спирта, поднесенная к ноздрям, вот уже несколько столетий успешно служит людям.
Государь любил говорить о своих болезнях, о способах их лечения; гостям с удовольствием демонстрировал драгоценные ларцы с различными лекарствами, рассказывая о способах их применения. Перед принятием решений, даже малозначимых, Иоанн долго колебался, советовался с близкими. Перед бойкой женой заметно робел, хвалил ее за разумность. В спорах на государственных советах обычно отмалчивался, стремясь при первой возможности покинуть заседание. Очень любил гулять один, даже под дождем, чтобы не встречать людей. Может быть, от «суммы» этих качеств и родилась характеристика – «скорбен главою»?
Ряд признаков противоречит суждению о психической неполноценности Иоанна. Он прекрасно знал распорядок и чинопоследование церковных служб, многочисленные молитвы, что, несомненно, свидетельствует о начитанности и хорошей памяти. Прекрасно помнил обидчиков, например, участников резни в царском дворце во время стрелецкого бунта 18 мая 1682 года, убивших, среди прочих царедворцев, врачей юных царей – Даниила фон Гадена и Яна Гутменша… А.Н. Мячин (1997) в Энциклопедическом справочнике «Мир русской истории», не указывая источник, отмечает, что Ивана за три года до смерти «разбил паралич», после чего царь стал плохо видеть. Возможно, эти суждения проистекают из факта заболевания государя «падучей». Какого характера были эти припадки, установить теперь невозможно.
Отчего же могла наступить смерть? Три недели, прошедшие от момента сильной простуды до наступления трагического исхода, обычный срок развития вяло текущей, не леченной должным образом пневмонии (воспаления легких) с наступлением тяжелой интоксикации (вялостью, апатией, сонливостью). Видимо, врачей не насторожили эти признаки – ведь они и без предсмертной болезни характеризовали обычное поведение государя. У лиц, перенесших нарушения мозгового кровообращения («паралич?» в 1693 году), воспаление легких развивается особенно легко, вследствие нарушения координирующей функции центральной нервной системы.
О чем же постоянно размышлял, сторонясь близких и придворных, благочестивый государь? Что занимало и беспокоило его? Возможно, он провидел страшную судьбу своих потомков: раннюю смерть дочерей и единственной внучки, убийство правнука – русской «Железной маски». Может быть, виделись ему в дальней мгле будущего заброшенные могилы последних родичей, детей Анны Леопольдовны, в чужой датской земле? Кто знает…
* * *
Прасковья ловко вела себя среди дворцовых интриг, не раздражала теток и сестер своего мужа, державшихся старины. Когда после падения Софьи перевес оказался на стороне Петра, царица прервала отношения с попавшими в заключение родственниками. Будучи женщиной старых убеждений, прежнего образа жизни, по-старинному религиозной, она постоянно угождала царю быстрым исполнением его Указов, просьб, заискиванием перед новой царицей и «вельможами-выскочками». Петр любил свою умную, практичную невестку, заботился о ней. Когда овдовевшая Прасковья осталась с тремя маленькими дочерьми, царь предоставил ей право избрать резиденцию. Невестка выбрала Измайлово.
Это село принадлежало в 1630–1640 годах знаменитому Никите Ивановичу Романову, двоюродному брату царя Михаила. Он умер бездетным и все огромные поместья перешли в собственность царствующего дома. Грандиозное строительство (обширный деревянный дворец) и благоустройство (хозяйственные постройки, сады, пруды, зверинец, птичий двор) начались здесь с 1663 года по повелению Алексея Михайловича[46]. Именно Измайлово было выделено Петром I в полное распоряжение семье умершего брата. Для управления хозяйством были назначены брат царицы Василий Федорович Салтыков, в помощь ему с 1701 года – стольник Василий Алексеевич Юшков, человек энергичный, образованный, пользовавшийся полным доверием царицы. Измайлово к концу XVII века стало уютным фамильным гнездом, одним из любимейших поместий Прасковьи. Как часто потом все царевны Иоанновны грезили о счастливых детских годах, проведенных здесь! Бескрайние цветущие сады, пруды с ручными щуками, приплывавшими за кормом по звуку колокольчика, бархатные церковные звоны, плывущие над землей, словно легкие ласковые облака… Величественный Покровский собор стоит до сих пор. Многие годы его украшал драгоценный вклад Алексея Михайловича – чудотворный Образ Иерусалимской Божией Матери.
Женская половина Измайловского дворца была переполнена различными «богомолицами», как их тогда называли: юродивыми, инвалидами (немыми, слепыми, страдавшими дефектами психики, конечностей). Они, обитая в подклетях, в надворных постройках, исполняли функции сказочниц, уборщиц, чесальщиц пяток, помощниц на кухне. Петр I в шутку называл двор Прасковьи «гошпиталем уродов, ханжей и пустосвятов» (Пчелов Е.В., 2002). Носили они темные («смирные») одежды в противоположность пестрым нарядам ярких цветов, в которых щеголяли шуты и скоморохи (преимущественно мужчины), арапы и арапки (купленные или взятые в плен), лилипуты. Отношение к последним было сродни обращению с обезьянами, попугаями и прочими «тварями бессловесными, смысла лишенными».
Быстро неслось время детства. Настало время царице подумать об учебе дочерей. Руководить подготовкой царевен в качестве гувернера и учителя немецкого языка было поручено Иоганну Остерману, старшему брату знаменитого впоследствии кабинет-министра. М.И. Семевский (1989) писал об этом педагоге как о человеке бездарном, малоспособном, не похожем на брата. Подготовкой по французскому языку, танцам и «политесу» руководил Стефан Раумбах. Итоги дефектного обучения выявились позже: царевны не владели иностранными языками, плохо танцевали, не умели держаться в обществе. Сохранившиеся письма их свидетельствуют о низком словарном запасе, отсутствии логики письменной речи, обилии орфографических ошибок[47].
В декабре 1702 года в Измайлове появился необычный гость – известный французский живописец Корнелий де Бруин, которому Петр I поручил написать портреты трех племянниц. Воспоминания художника, изданные в 1872 году журналом «Чтения Московского общества истории и древностей Российских», донесли до нас особенности быта при дворе Прасковьи, в том числе, учебы царевен. Портреты, оказавшиеся впоследствии в собрании А.Д. Меншикова, ныне находятся в Государственном Эрмитаже.
Из трех дочерей любимицей матери, ее отрадой и утешением стала «Свет-Катюшка». Она была старшей дочерью и с малых лет пользовалась материнскими ласками. Не успехи в учебе привлекли особую любовь матери, не красота – и в ней судьба ее обделила, а резкое отличие характера от младших сестер. Сосредоточенная, угрюмая, необщительная Анна, больная от рождения Прасковья – и та, и другая резко отличались от старшей сестры. Благодаря описаниям современников, мы ясно видим перед собой «Свет-Катюшку». Маленькая, преждевременно располневшая, черноглазая, с черной косой, белолицая – она не была красавицей; но обращала на себя всеобщее внимание непомерной болтливостью, громким смехом, беззаботностью и особенной способностью говорить все, что взбредет в ее ветреную головку. Царевна Екатерина была необыкновенно шумлива и темпераментна. Она, казалось, все делала одновременно: смеялась, распоряжалась, плакала, рассказывала неприличные анекдоты (Берхгольц Ф., 1903).
